Воспитанница института для благородных девиц

– Посмотри, дорогой, как здесь легко исправить тройку на пятёрку, – мачеха наклонилась и приобняла отца за плечи, мягко прижалась грудью к его широкой спине, показывая мою метрику. – Обрати внимание, вверху у троечки совсем нет закругления. Одна маленькая чёрточка, и Александре завтра исполнится не девять лет, а семь!

– Дорогая… – начал отец, тяжело вздохнув.

Он, едва ли не жалобно, немного виновато покосился на меня, тихо стоящую в углу кабинета, у выхода, будто, этим взглядом заранее просил прощения за то, что собирается сделать. Его высокий лоб перерезала

Я была зла на отца. Сейчас, в свои почти девять лет, я уже многое понимала и не могла простить ему того, что после смерти моей мамы он привёл в наш дом эту мерзкую женщину. В то же время, мне было жаль его. С этой лицемерной злюкой папа, словно, потерял себя самого и попал в вечное рабство к настоящей мегере.

– Сделай это, милый! Я уже приготовила похожие чернила. Вот. Тогда возраст Александры станет подходящим для поступления в столичный институт для благородных девиц! – перебила мужа мачеха. – Мой отец сможет похлопотать, у него есть знакомство в попечительском совете. На обучение принимают девочек от пяти до семи лет. Она мала ростом и худа, вполне сойдёт за семилетнюю.

Эта страшная женщина избавляется от меня! Накануне днём я случайно подслушала тайный разговор мегеры с её отцом, который приезжал к нам со своим обычным воскресным визитом. Мой неродной дедушка, как и мачеха, только внешне выглядел таким же респектабельным и добрым. После того, как у меня три года тому назад родилась сестра, а год назад – брат, он навещал нас еженедельно. Обычно для этого, возвращаясь после воскресной службы из храма, по дороге к себе домой, он делал небольшой крюк.

Дед всегда появлялся с гостинцами или игрушками для всех троих детей. Я должна была низко приседать и благодарить его за свой подарок. Казалось бы, какой добрый дедушка! Но…

Несмотря на то, что я всякий раз, также, как и его родные внуки, оказывалась одарена, в моей душе отнюдь не было благодарности. Стыдно в этом признаваться, но эти визиты пробудили в моей душе противные ростки зависти. Кроме того, они меня заставляли лицемерить.

Невозможно было не позавидовать в тот раз, когда сестра получила роскошную куклу в нарядном розовом платье, а мне досталась тяжёлая толстая книга «Правила хорошего поведения для девочек». Которую, к тому же, мачеха часто заставляла меня часами читать и перечитывать вслух, стоя на коленях, в наказание за какой-нибудь мелкий проступок.

Или, к примеру, я никогда не любила повидло, но дедушка часто преподносил мне в качестве вкусного гостинца пирожок с этим гадким повидлом, в то время как сестра, а в последнее время, и брат, получали фигурные леденцы на палочке! Хуже всего, что первые два раза за выброшенный подаренный пирожок меня выпороли розгами. Мачеха такой негодной девчонкой меня перед отцом выставила, что он просто не мог не назначить наказание: и неблагодарная я деду, и неуважительная к старшим, и не ценящая продукты и труд людей, и… Да разве всё упомнишь! Во избежание повторения подобного, после, я каждый раз вынуждена была съедать все изделия с повидлом, которые приносил и с нежной отеческой улыбкой вручал мне этот мерзкий дед.

Однажды, думая о нём, я поразилась тому, сколь изобретательным он был! За все три года смог не обрадовать меня своим подарком ни разу, даже на чуточку.

Но горше всего мне было, когда я получила от него очень красивые сапожки. Я, накануне, когда мы с семьёй были на ярмарке, увидела их в лавке у приезжего купца и очень просила отца купить. Папа задумался. Купец заломил приличную цену, но уж очень я просила. Тут брат, который был на руках у мачехи, сильно раскапризничался, и мы спешно отправились домой. Уже дома отец пообещал мне, что сходит на ярмарку в воскресенье и купит мне эти сапожки. И тут их приносит дед!

Впервые я была счастлива и благодарила его искренне! Каково же было моё огорчение, когда выяснилось, что обувка мне мала. Я всё же попыталась ходить в них, мучаясь от боли в пальцах ног, но недолго. Слишком это было мучительно! Такие желанные мною сапожки отложили для подрастающей младшей сестры. А новую пару мне не купили, так как, пока суть да дело, ярмарка закончилась, и купец со своим товаром уехал.

А ещё как-то случай был… Дедушка принёс в подарок всем нам троим: мне, сестре и брату, по красивой расписной фарфоровой пиале. Мачеха, рассыпаясь в восторгах и благодарностях, забрала пиалы сестры и брата, а мою дед протянул мне. Но, не успела я даже коснуться её, он разжал пальцы, и хрупкая пиала выскользнула из наших рук, упала и раскололась на несколько частей. Мачеха представила всё перед отцом так, будто я, неблагодарная дрянь, швырнула подарок дедушки на пол. В тот день мы должны были всей семьёй идти кататься на санях. Меня в наказание за пиалу, не взяли…

В общем, немудрено, что я частенько изобретала способы избежать встречи с дедом во время его воскресных визитов и не желала его подарков.

Вот и вчера, завидев в окно своей комнаты на втором этаже, его экипаж, я побежала вниз и чуть приоткрыла внутреннюю дверь в сад, а сама спряталась за толстой портьерой в коридоре возле гостиной.

– Александра, похоже, сбежала в сад отец! Сейчас пошлю кого-нибудь найти её, – капризно протянул недовольный голос мачехи.

Я притаилась, сидя на подоконнике.

– Постой! Не нужно. Нам надо кое о чём поговорить без лишних ушей, дочка, – ответил ей голос деда.

Это я, получается – лишние уши? Очень интересно!

– Ути-ути, мой хороший! Держи леденец! – видимо, догадалась я, дед заигрывал с внуком на руках у мачехи.

Через мгновение, я услышала, как она зовёт няньку и отправляет её с детьми в сад, приказывает найти там меня и передать от деда пирожок с повидлом, да проследить, чтобы съела. Я скривилась.

Голоса становились всё ближе. Вот они уже слышны из гостиной и обрываются хлопком закрывающейся двери.

Я вынырнула из-за портьеры, подбежала к двери и с любопытством прижалась ухом к замочной скважине. Мои «лишние уши» были тут как тут.

– Дочь, послушай меня! Это прекрасная возможность избавиться от девчонки и, ко всему, на два года дольше пользоваться приданным её матери, которое отошло ей по наследству, – голос гостя был тих, но настойчив и горел убеждением.

– Папа, мне очень нравится, что в это государственное заведение родители отдают девочек на все десять лет, и то, что они живут там без права покидать территорию института в течение всего этого времени! Но, я не уверена, что мой муж согласится на такое, он слишком любит эту паршивку, – пожаловалась мачеха.