Воспитанница любви
Шрифт:
– Да.
– Ну, тогда устраивайтесь поудобнее, будем ужинать!
Князь сделал знак даме в чепце, и та вышла. Вера подчинилась мягкой властности хозяина. Несомненное благородство и ласковый прием обезоружили ее и расположили к князю. Внесли ужин и установили на столике, придвинутом к кушетке, на которой лежала Вера.
– А пока мы трапезничаем, вы расскажете мне свою историю, – продолжил князь. – Согласитесь, нечасто в такой поздний час на темной пустынной улице юные девицы прыгают под копыта лошади.
– Я нечаянно споткнулась, – смущенно пробормотала Вера.
Она села на подушках, поправила платье и почувствовала небольшое головокружение. Заныли разбитые колени. Князь смотрел внимательно, и от него не ускользнула легкая гримаса боли на ее лице.
– Вам все же нехорошо, – утвердительно произнес мужчина. – Постарайтесь поменьше двигаться. Но поесть придется: это придаст вам силы.
Едва они приступили к легким, но изысканным кушаньям, Вера полюбопытствовала:
– Мне сказывали, вы из Петербурга, как же это ваш дом?
– Кто вам сказывал? Вы меня знаете? – В голосе князя явственно читалось беспокойство.
Вера пришла в замешательство. Признаться, что с комедиантами на Масленицу представляла у губернатора потешки? Ни за что! Князь должен видеть только ее торжество в роли Дездемоны!
– Вас все в городе знают, – пролепетала юная актриса, не очень веря в убедительность своих слов.
Однако князя они успокоили. Он ответил:
– Я родом отсюда, и это мой наследственный дом. Еще есть имение в восьми верстах от Коноплева. Но, дитя мое, я слушаю вашу историю. Бьюсь об заклад, она не менее занимательна, чем нынешние романы для девиц. Как вы попали сюда? Ваш облик и манеры говорят о том, что ранее вы занимали более достойное положение. Я не ошибся?
Князь внимательно всматривался в лицо Веры, ожидая ответа, и это весьма смущало ее. Изрядно проголодавшись после спектакля, девушка уписывала ужин с недурным аппетитом, и собеседник ее сжалился:
– Однако вы можете все рассказать, когда насытитесь.
Столичный гость и ранее почему-то вызывал у нее доверие, а теперь Вера испытывала к князю неизъяснимую симпатию. Когда принесли кофе, князь спросил позволения курить и задымил трубкой с длинным чубуком.
Вдыхая табачный аромат, Вера начала свое долгое повествование. Собеседник ее слушал молча, внимательно, не пропуская ни единого слова. Такое внимание располагало к доверительному рассказу, и Вера поведала о своей жизни все, начиная со Слепнева и семьи Свечиных и завершая нынешним днем. Повествование о доме княгини Браницкой вызвало волнение слушателя. Князь поднялся со стула и стал ходить по комнате. Как ни увлечена была Вера рассказом, она заметила, что князь взял что-то с камина и убрал в небольшое бюро, стоявшее в углу.
– Ваша светлость, – между тем спросила Вера, – вам, может быть, знакома Ольга Юрьевна? Не доводилось ли вам встречаться с ней в Петербурге?
Князь глубоко вздохнул и ответил с легкой насмешкой:
– Имел честь. Однако продолжайте.
Вера послушно продолжила. Если князь погружался в задумчивость, она приостанавливала свой рассказ, тогда мужчина взглядывал на нее все с тем же тайным волнением и просил не прерываться. Вера рассказала о себе все, исключая, натурально, секреты Браницкой. Когда же в рассказе своем девушка дошла до театра, князь удивленно поднял брови:
– Невозможно! Так вы и есть та самая госпожа Кастальская, которую мне не терпелось увидеть в ролях Шекспира?
– Да, – смущенно подтвердила Вера. – Но Антип Игнатьевич сказывал, что двадцать лет назад уже была госпожа Кастальская.
– Знаю, – ответил изрядно взволнованный князь.
– Вы ее видели? – заволновалась сама рассказчица.
Казалось, теперь князь смутился, что мало вязалось с его властным обликом.
– Слишком много вопросов, дитя мое. Помилосердствуйте. Я и без того взволнован вашим рассказом. Сия история достойна пера Вальтера Скотта или Виктора Гюго. Однако вам пора отдыхать, а мне надобно кое-что обдумать. Я предполагаю решительно вмешаться в вашу судьбу, чтобы вернуть ей положенный ход. – Он вызвал даму в чепце: – Фрау Анна, приготовьте покои для барышни и все необходимое.
Немка важно кивнула и скрылась. Князь обратился к Вере:
– Ждите, за вами придут, помогут устроиться на сон. Я откланиваюсь до завтра.
С этими словами князь вышел, а Вера осталась наедине со своими вопросами и недоумениями. Отчего этот незнакомый человек принимает в ней участие? Отчего он смотрел так нежно и тепло? Отчего так бледнел и стискивал зубами янтарный мундштук? Какие-то догадки бродили в ее голове, но никак не связывались в одно целое. Любопытство, новые впечатления, ожидание чего-то значительного переполняли Веру, вполне вытеснив неприятности и беды последних дней. Князь волновал ее воображение, не терпелось узнать о нем что-нибудь.
Тут взгляд Веры упал на бюро, куда хозяин что-то спрятал на глазах у собеседницы. После непродолжительной внутренней борьбы Вера поднялась с кушетки, опасливо оглянулась на дверь и, приблизившись к бюро, дрожащей рукой открыла его. Среди прочего она обнаружила миниатюрный портрет работы Соколова, изображающий прекрасную юную даму с надменным и гордым лицом. Взяв портрет в руки и вглядевшись как следует в черты акварельной красавицы, Вера ахнула: она узнала в ней свою бывшую благодетельницу, Ольгу Юрьевну Браницкую. Испугавшись этого открытия, Вера положила миниатюру на место и закрыла бюро. Едва она водворилась на прежнее место, дверь открылась и важная дама в чепце кивнула, приглашая Веру следовать за собой.
Засыпая, Вера не могла ни о чем думать, кроме как о своем неожиданном открытии. Казалось, она вот-вот найдет ответы на все вопросы, обрушившиеся на ее голову в одночасье. Однако усталость взяла свое и сон овладел ею ранее, чем появилась догадка.
Глава 10
Бенефис
На другое утро, едва Вера проснулась, ее пригласили к завтраку. Князь, уже сидевший за большим овальным столом, поднялся, чтобы встретить Веру и усадить напротив. Девушка с волнением отметила, что он свеж, чисто выбрит и деловито собран. У нее на языке вертелось множество вопросов, но страшная робость сковала обычную Верину живость. Князь, казалось, был поглощен едой, но частенько довольно дружески поглядывал на визави. Гостья не решалась нарушить молчание и отдала должное легкому, вкусному завтраку с присущим ей аппетитом. Давешние события – Шишков, Стельковский, пари – теперь представились такими далекими, будто все это было несколько лет назад и вовсе не с ней, Верой. Присутствие важного благородного господина возвращало ее к московскому бытию в доме Браницкой, к светскому изыску и хорошему тону. Кольнуло воспоминание о Вольском, но Вера не позволила себе погрузиться в уныние. «И что же теперь? – с горечью думала она. – Вернусь в театр, опять буду представлять легкомысленных субреток? Терпеть волокитство завсегдатаев кулис? И это моя судьба?»
Погруженная в раздумья, девушка не заметила, что давно сидит над пустой тарелкой, а князь внимательно разглядывает ее. Очнулась Вера, когда услышала его голос:
– Нынче я пребывал в бессоннице и много думал о вас, дитя мое. Ваша история глубоко тронула меня. И вот я решил: как только мне позволят дела, забрать вас с собой в Петербург.
Удивленная Вера опять не решилась спросить, какую роль отведет ей князь, когда увезет в Петербург, и чем она будет ему обязана. Наученная горьким опытом, она подозревала худшее. А что еще ждать безвестной, безродной актрисе? Тут она вспомнила об антрепренере.