Воспитанник богов
Шрифт:
— Эта мара охотилась за мной, — Другой пока оставался стоять на месте. — Она шла по моим следам два дня, но тут появился ты.
— Тебе повезло, — голос Млыя прозвучал насмешливо.
— Я бы все равно убил ее, — простодушно признался незнакомец. — Как убивал таких тварей уже не один раз. Но у тебя вышло очень хорошо. Я знаю о тебе, — продолжил он. — Ты — Млый, приемыш Рода. О тебе много рассказывают. И Свентовит говорил…
— Ты знаешь Свентовита?
— Встречался. Он научил меня кое-чему, когда мы вместе путешествовали к южным границам. Я — охотник, —
— Трофим, Меченый? — повторил Млый. Имена Других всегда почему-то представлялись ему странными. — Охотник? Все охотники, которых я знаю, дальше, чем на полдня пути, от деревни не отходят.
— А я почти не бываю в деревне. Мой дом — лес. Позволь, Млый, я добью эту тварь.
В два широких шага Меченый пересек поляну. В руках он уже держал широкий блестящий нож. Неловко, на первый взгляд, но стремительно охотник склонился над марой и одним взмахом, схватив левой рукой нежить за ухо, отделил от туловища голову. Мастерство, с каким это было сделано, заставило Млыя тихо присвистнуть.
— Пошли, — Меченый вытер окровавленное лезвие о еще вздрагивающую шкуру. — Ночью сюда могут прилететь грифоны. Они не оставляют трупов своих собратьев для того, чтобы их съели другие. Жрут сами.
— Жрать эту мерзость, — передернул плечами Млый. — Пошли. А разве здесь водятся грифоны? Я думал они живут на юге.
— И грифоны, и василиски. Но василиски не здесь, дальше, на болотах, на западе.
— Там, где корабль? — не удержался Млый.
— Так ты идешь к кораблю, — догадался Меченый. — Да, в тех краях.
— А ты там бывал?
— И не один раз. Но об этом позже. Давай отойдем отсюда подальше, уже почти темно.
Ночь, как всегда бывает в сухом лесу, сгущалась стремительно, хотя небо над безлистными кронами, еще не приобрело той глубокой черноты, когда наступает время звезд. Доверившись охотнику, который, похоже, ориентировался в чаще значительно лучше, Млый почти побежал за долговязой фигурой, ловко уводящей его по невидимой сейчас тропе в сторону от поляны.
Так они шли около часа, пока Меченый внезапно не схватил Млыя за руку и не увлек под вывороченный корень дерева.
— Переночуем здесь, — вполголоса сказал он. — Лучше всего уснуть сразу и не разговаривать. Утро вечера…
Спорить Млый не стал, хотя поговорить хотелось. Еще ни разу он не встречал Другого, который с первой же минуты отнесся бы к нему как к равному — без заискивания или опаски.
Ночной, невидимый теперь лес скрипел и охал тысячами сухих стволов, иногда раздавались чьи-то быстрые шаги и затихали в отдалении, а может, это только казалось. Но, слыша рядом ровное дыхание охотника, который уснул почти мгновенно, лишь только устроился в выемке под корнями, Млый скоро уснул и сам, полностью доверившись своему нежданному спутнику.
Млый привык спать чутко, готовый вскочить при первом же признаке опасности, но все равно не почувствовал, как Меченый поднялся.
— Пф-фф! — сказал Меченый, стряхивая капли — трубка уже не дымилась. Зачем это?
— Ты — горишь!
— Это табак, — охотник с сожалением рассматривал залитую водой трубку. — Его курят. Пропала дневная порция.
— Нельзя разводить огонь в лесу, — Млый понял, что сделал что-то неправильное. — Зачем ты пускаешь дым?
— Да, вредная привычка, — согласился Меченый.
Вечно эти Другие делают что-нибудь непонятное, думал Млый, пробиваясь сквозь очередной бурелом и стараясь не упустить охотника из вида. Тот шел впереди, показывая дорогу, и, похоже, чувствовал себя в лесу, как дома. То показываясь, то вновь исчезая в чаще, спутников сопровождал ручной ворон охотника — большая сильная птица. По словам Меченого, он подобрал его еще птенцом и выкормил с руки, с тех пор они неразлучны. Больше всего Млыя поразило, что ворон умеет говорить почти как человек. По крайней мере, увидев Млыя, он склонил голову набок и отчетливо выговорил: «Др-ругой!» Потом немного подумал и добавил: «Р-род!».
— Нет, не Род! — терпеливо втолковывал ему Меченый. — Млый.
Но ворона словно заклинило, зато слово «Род» он был готов повторять бесконечно, менялись лишь интонации.
— Он умеет предупреждать об опасности, — уверял Меченый. — Знает слова «мара» и «грифон» и многие другие. Он может биться с коршуном и помогает найти воду. Без него мне пришлось бы туго.
— А где же был твой ворон вчера, когда напала мара? — не удержался Млый. Он все еще недоверчиво поглядывал на черную птицу, умело лавирующую между сухими стволами.
— Так ведь темнело. Ночью вороны видят плохо. Спал, наверное.
Вот так сторож, решил про себя Млый. Нет, собака лучше. Но вскоре ему пришлось изменить свое мнение. Пропавший было из вида ворон вдруг торопливо вернулся и, слетев с верхушки дерева почти к лицу охотника, внятно выговорил:
— Гр-рифон!
Тут же Меченый увлек Млыя в мелкий овражек, и уже оттуда, снизу, они увидели громадный черный силуэт странного существа — помесь зверя и птицы скользнувший над лесом. Лишь сверкнули на солнце заостренные концы медных перьев.
— Какое чудище! — Млый зябко повел плечами. — Из лука убить можно?
— Если очень повезет. Целиться нужно в голову. Крыло и грудь стрела не берет. И мечом бить все равно, что дубиной. Эта скотина словно в панцире.
По словам Меченого, через день должны начаться болота. О болотах Млый раньше даже не догадывался. Ему представлялось, что сухой лес так и будет оставаться сухим на всем протяжении пути. И вот новое препятствие. Он подумал, что ему, пожалуй, повезло, что он встретил охотника. Одному было бы труднее.