Воспитанник Шао. Том 1
Шрифт:
Но подчиненный не смущался под диктаторским взглядом начальника. С сытым видом довольного бюргера сносно отвечал на вопросы и только изредка нервозно поеживался от назойливо лезших в память неприятных воспоминаний.
– Майор Споун, а что за контора – Шаолинь-су?
– Шаолинь? – вяло, с нотками безразличия, переспросил офицер, – старый сарай, набитый сказками и байками. Афиша для туристов и любопытных. Сидит в нем заведомый старик. И, как давно заученное, бубнит интересующимся почти одно и то же. Хитер, бестия. И людей моих, похоже, раскусил. Никакой свежей информации, ни одного слова о том, что существует в настоящее время в монастырях западного
– Не спешите с выводами. Споун. С хитрым противником нужно выжидательно действовать. Как знать, может этот архар не последнюю роль сыграет. Заранее ничего предсказать нельзя.
– Оно конечно. Но это упрямство сродни вызову.
– Пройдет. Слушаю вас дальше.
– Шаолинь пуст. Вывеска. Дальше темная яма, в которую ступить, не приглядевшись, опасно. Во всяком случае те лица, с которыми приходилось видеться, не внушают никакого доверия.
– Почему вы так решили? – недоверчиво бросил полковник. Его сигара трубно дымило на большущей пепельнице в виде авианосца с истребителями по бортам. Сам он, сплетя руки в пальцах и положив их на стол, снисходительно вслушивался в слова подчиненного. Полученные сведения удивили Динстона и озадачили. От майора он надеялся услышать законченный диалог с далекими монахами и приемлемые договоренности. Но ни то, ни другое достигнуто не было. И сейчас шеф китайского отдела служб Соединенных Штатов силился понять, что недоработано его людьми: недостаточная компетентность или совсем иные принципы существования монашеского клана, разговор с которыми так не вязался у Споуна.
– О'кей, – снова остановил подчиненного Динстон, – расскажите о монахах, только проще. Не укладывается в голове, что они так, только из своих соображений, не приняли столь выгодное предложение.
Теперь Споун в свою очередь посмотрел на шефа, как на неосведомленного.
– Не знаю, как и не знаю, за кого они приняли меня, но игра налицо. Маски у них надежные. Конечно, бутафорию переживаний я понял не сразу, несмотря на то, что вид их, поведение не совмещались со слышанным о них ранее.
Поначалу, довольно продолжительное время, пришлось нам ожидать в небольшой малоприятной комнатушке, пристроенной к монастырю у ворот. Сукины дети – они провели меня в первом раунде.
Споун деланно сплюнул.
– Не газуйте, майор, я вас понимаю. Представляют ли монахи что-нибудь серьезное для нас как потенциальные противники нашей миссии?
– Признаюсь, я в полном неведении об их возможном потенциале. Только одна подозрительность.
– Если можете, о каждом попробуйте.
– Двойственное чувство. – Споун отлег на станку кресла, густо задымил. – Когда они вошли, сгорбленные, шаркающие, я прикинул, что беседа много времени не займет. Но уселись перед нами с апломбом вселенских судей. Справа от старшего – настоятель монастыря, к нам немного боком, правая его рука не забывала подергиваться. Голову вперед наклонял, будто бы слабо слышал. Говорил еле слышно, хитро, с уловками. В основном только он с нами разговаривал. В центре старший, старейшина. Выглядел вполне прилично, хотя утверждают, что ему под сто. Только спящие глазки неподвижно следили за нами. Иногда кивал вслед сказанному. Прозорлив. Слова его опасны, сбивают с толку. Постепенно приходило в голову, что они не так дряхлы, как стараются выглядеть.
Слева от старейшины – Ван – Большой Чемпион. Его узнаешь сразу. Одноглазый. Ох и неистовый старик. Проще с самим дьяволом в карты собачить, чем с ним остаться с глазу на глаз. Вначале еще казался немощным. Но так его раздражали наши предложения, что злобный глаз его все время сверкал недовольством. После того, как он неожиданно вспылил при очередной перебранке, у меня отпали всякие сомнения в хилости здоровья монахов.
Темно-серые сутаны чисты. В каждом уверенность, спокойствие. Такое, надо отметить, несвойственное спокойствие: отвлеченное. Только Чемпион в заплатанном балахоне всяким жестом выказывал презрение к нам. Пальцы ежесекундно в движении, костяшки мозолисты, жестки. Одинокий глаз по-бычьи непримирим. Непокладистый.
– Ну что ж, – полковник продолжал пристально посматривать но Споуна, – описали вы вполне обстоятельно. Но, чтобы они ни говорили, верить надо настолько, насколько сказанное соответствует действительности. Она-то нам как раз и неизвестна. Придется ее поиски продолжать дальше.
Майор отложил сигарету.
– Тяжелый, неудобный народ.
– Не зарекайтесь.
– Нужны иные подходы.
– Но беспокойтесь. Мы уточним, что за гуси эти монахи. Они тоже смертные. И всяким человеческим их можно устрашить или приласкать.
– Естественно, – скорее для себя согласился офицер. – Но валюта как предмет воздействия отпадает.
– Запомните, – продолжал полковник указующим тоном, – нас всегда выручала информированность. Всегда. В мире нет второй фирмы, в которой бы было собрано больше сведений, чем в нашей. Нужно обращаться к экспертам, консультантам. Они буквальны в знаниях, хотя с них тоже нелегко выпытать нужное.
– Но что можно узнать у монахов про монахов? Что они исповедуют нам, если их ничего не влечет, ничего не интересует, если они ни к чему не стремятся.
– Послушайте, Споун, – полковник быстро нагнулся над столом, приближаясь к подчиненному. Майор вздрогнул от неожиданности. – Вообще-то следует знать, что китайская нация – нация раболепствующих плебеев. Несмотря на то, что они имеют свой апломб, любой нахальный прохожий влезь на бочку, гаркни смелее, топни зло на толпу, и она повинуется. Позже одумается, роптать начнет, но дело сдвинуто, и дальше нужно только умело верховодить. – Динстон выпрямился. – Подумать только, такую стену, как в Китае, могли сделать только они. Другим… – полковник махнул рукой.
– Здесь при толковых правителях давно могли бы стать мировыми гегемонами.
– Как знать, – возразил Споун, – может, это только начало стены…
Динстон прищурился. Неприязненные глазки внимательней ощупали подчиненного: «Не так-то он прост». И добавил уже спокойнее с большим оттенком равенства:
– Умеете импровизировать?! Похвально. Но не будем загадывать. Пока стена не так длинна и не столь опасно высока, нам, американцам, следует подумать, чтобы эта впечатляющая реликвия муравьиной нации для них осталась той стеной, за которую они, как за ворота запретной зоны, выходить без разрешения не смели бы. Ловите мысль?
Майор раздражающе ухмыльнулся.
– Сэр, сейчас молодежь гораздо сообразительнее, наглее. За «так» и «просто так» за воротами ее не удержишь.
Динстон засопел. Его глаза с еще меньшей любезностью отражали в своих напыщенных зрачках неясный силуэт собеседника.
– Вздор, Споун. Практика истории не имеет подобных случаев.
– Практика никогда не имеет случаев. Поколения меняются. Только почему-то сатанинская аналогия повторяется, из века в век.
Брови полковника круто поднялись,