Воспитанник Шао. Том 2. Книга судеб

Разбоев Сергей

– Полковник Чан, есть приказы и их нужно выполнять. В Шанхае вы не имели никаких инструкций относительно американской группы съемки кино.

Чан мгновенно перестроился.

– Если бы мы признавали инструкции, квадратный Динстон сидел бы здесь и давил бы нам на уши. А так он за деньги американского налогоплательщика старательно издевается над послушными кадрами Великой Америки.

– Ну, ты немец. Чем же ты лучше Динстона?

– Моя амплитуда прогиба спины гораздо меньше заокеанской.

– Ты,

как был невыносим, таким и остался. – Генерал мучительно сморщился, прокашлялся в платочек. – Нехорошо ты делаешь. В Гонконге, в заливе, что произошло?

Чан миролюбиво и очень отвлеченно заулыбался.

– Там, наш хороший знакомый, уважаемый Ван, со своими корешами скандальный дебош устроил. Я был совсем в неведении того, что он вообще может оказаться в английской зоне. Группу майора Споуна легонько потрепали. Где сошлись их дорожки, не знаю. Но Споун оказался достаточно благоразумным и вовремя ушел из-под удара. Меня не в чем упрекнуть: там своя полиция, свои спецслужбы.

– Ай-я-яй. Опять ты не при делах. Эти оперативные сказки я от тебя двадцать лет слышу. Можешь рассказывать их кому-нибудь другому, или когда я уйду на пенсию. Я на тебя, брат Чан, крепко надеялся. А ты меня, доброго старика, не учел.

Полковник понял, что можно присесть за стол и, преданно глядя на шефа, добросовестно лукавил:

– Несносный Ван опередил нас и кое-где даже обманул. Если бы американцы обратились к нам за содействием, разве я отказал бы. Споун хоть и невелика фигура в американских рядах, но я его более уважаю, чем Динстона.

– А что это вы, государственный чиновник, все принимаете на личные симпатии: хочу люблю, хочу нет. В народные диктаторы метишь: бюрократический деспот. Точно тиран. Взятки берешь?

– Только мелкими купюрами.

– М-да. Наверное, я тебя все же отстраню на время. Что-то бесовское в тебе появилось. В "Ночном драконе" что произошло?

– Стреляли.

– Знаю. Сорок человек убито.

Чан непроизвольно изменился в лице.

– Сорок?!

– А ты сколько думал?

– Думал меньше.

– Так что там было? И не думай мне лгать, все равно на чистую воду выведу.

Полковник нейтрально пожал плечами.

– Наверное, старые грешки. Монахи наказывают группировки, которые выступили против них в семидесятом. Ван исполняет.

Генерал пожевал губами, повертел нервно головой.

– Управы на них нет. Этому архару Вану под девяносто. И хворь его никакая не берет. Что он пьет?

– Энергия в нем мощная.

– Да не энергия. Кровь, наверное, пьет чужую.

Чан уже вдохновенно расслабился, небрежно махнул рукой.

– Может быть: если сорок человек в Гонконге постреляли.

– Ты меня не поддевай: молод еще.

Генерал беззлобно показал подчиненному тощий кулачок.

– Нехорошо. Я старый человек, плохо переношу смерть.

Но Чан продолжал оперативно философствовать.

– Чисто по-человечески они правы. Распоясались не монахи. Банды под вывесками всяких там «Триад» переходят все границы условности. Закон для них уже не становится преградой.

– Что ты мне гнусишь, уважаемый. Или я меньше твоего знаю, кто больше попирает законы: банды или твои любимые братья-монахи. Одним можно убивать, потому что они хорошие. Другим нет: потому что они загодя уже преступники.

– Если бы закон надежно защищал конституционно всех, монахи не брались бы дружно за оружие. Их трудно поднять на вендетту. А так, – полковник по старой привычке оглянулся на дверь, – кто может и умеет, тот всегда защищается.

– Слушай, вольнодумец, все-то у тебя свое на уме. Думается мне иногда, что ты не второй, так третий человек в государстве.

Полковник нагнулся к своим бумагам, но дьявольская улыбка не сходила с его хитрого лица.

– Что ты там хихикаешь, неблагодарный. Не прячься от судьбы.

– Я думал, что вы об этом и так знаете.

– О чем?

– Ну-у, о том, что я далеко не последний товарищ в Поднебесной.

– Смотри мне, не последний. Доиграешься. Теневой в постели, так теперь никого не боишься.

– Нет, почему же. Потому и стремлюсь на время в Америку, чтобы после свежо и непредвзято взглянут на свою любимую родину.

– Болтливым стал. Через неопределенную клеточку будешь созерцать небо любимой родины. Ну, хорошо, брат Чан, отдохнул на бюрократическом стуле, теперь честно отвечай: почему в Америку хочешь?

– Накоплены сведения. Агентура из Южной Америки докладывает, что в рядах демонстрантов замечен боец, который ловко рушит полицейские шеренги во время беспорядков.

Шеф недоверчиво покосился на посерьезневшего подчиненного.

– Ну и что? И ты сразу решил, что это монах.

– Не решил. Хочу проверить. И от монахов ШАО Хан Хуа спешно отправился в Америку.

– Точно в Америку?

– Точно.

– Тебе не кажется странным: монахи спрятали Руса и, думаю, постарались сделать все возможное, чтобы брат их как можно дольше оставался в тени.

– Вот это мне и кажется самым странным. Не иначе, как осмысленные интриги господина Динстона продолжаются.

– Факты есть?

– Нет. Просто интуиция подсказывает.

– Один поедешь?

– Хочу просить майора Вэна с группой.

– Много хочешь. Одному скучно. Только твоя командировочка в такую юаньку влетит, что на прочие операции в Управлении денег не останется. Поедешь один. Скромно. Пиши мне письма почаще. А там подумаем.

– Еще вопрос, товарищ генерал.

– Ну?