Воспламененные луной
Шрифт:
Его руки опустились на ее предплечья, возможно с целью удержать ее.
– Это значит, что мы магические существа с двумя ипостасями, которым предназначено в будущем быть вместе, как спутникам жизни.
– Волк и ворон не могут быть спутниками жизни, это никогда не заканчивается хорошо, - ему нужно это понять. Этой связи между ними не должно быть. Просто не могло быть.
– Возможно, так было в прошлом, но крикт давно не живут в пещерах, и в нашей новой
– Скажи этому ворону это, - она кинула последнее перо в огонь, произнося молитву об упокоение.
Голос Барра присоединился к ее и вокруг них заискрилась криктская сила. Откуда-то взявшийся ветер дул через комнату, унося с собой дым через отверстие в камне.
Барр произнес последнее благословение на криктском и после чего уколол палец ножом и несколько капель крови из раны упали в огонь в виде древнего жертвоприношения, которое большинству людей будет не понято.
– Роланд ушел к тем, кого отправил раньше времени в могилу.
– Но его закадычные друзья до сих пор живут среди донегалов, - она должна заставить его увидеть как нереально для них любое будущее в этом клане. Забрать его к своим людям также невозможно. Барра могут никогда не принять из-за его волка.
– Перевертыши, подобно Верике, до сих пор скрывают свою природу ворона. Воинов, подобных твоему Муину, все еще учат убивать летающих в небе воронов, хотя они даже не знают, что Вер-вороны существуют. Ты дурак, если веришь, что сможешь многое изменить.
Хотя ей хотелось, чтобы не было этих доказательств.
– Я не дурак.
Сабрина просто покачала головой. Не произнося ни слова.
– Ты моя суженая, - зарычал Барр, наклоняя голову.
– Я ворон.
– Мой, - его рот опустился на ее, обжигая яростным поцелуем и повторяя в ее голове снова и снова слово «моя».
Сабрина ответила ему. Ее поцелуй был полон боли о том, что она нашла идеального супруга, но она был волком, злости на несправедливость жизни, которая заставляла Вер-воронов жить как тени в лесу, пока крикты-собратья жили в кланах, скрывая от людей свою сущность.
На краткий миг девушка дала выход самым потаенным желаниям и темным чувствам, которые никогда не сбудутся, лишь причиняя боль ее сердцу.
Там, перед огнем, они занимались любовью на позаимствованном ею пледе. Ее это не тревожило. Крепость спала, тем временем как они заявляли права друг на друга в древнем, как само время ритуале.
На следующий день Сабрина начала обучать женщин как защищать себя. Она повела их на поляну в лесу, достаточно удаленную от крепости, чтобы женщины не тревожились о то, что за ними не наблюдали любопытные дети и развеселившиеся воины. К присоединилась Верика, по которой было
Целительница принесла оружие своей бабушки и предложила Сабрине использовать их на тренировке.
Сабрина ласково пробежала рукой вдоль клинка, но покачала головой:
– Ты должны научиться защищать себя не оружием, а тем, что у вас всегда под рукой или ножом, которым ты привыкла готовить еду.
– Позже ты научишь тех из нас, кто пожелает, пользоваться луком и мечом? – спросила одна из молодых криктских девушек.
– Если я останусь здесь.
Сабрина ощущала на себе понимающие и изучающие взгляды от женщин, но не рассердилась, а подтолкнула их усердней изучать азы рукопашного боя, которые она выучила еще до того как стать взрослой, чтобы иметь собственный более или менее настоящий кинжал.
Следующие несколько дней Сабрина проводила послеполуденные часы за тренировками ведения боя нескольким девушкам и женщинам клана. Хотя было немало тех, кто возмущался, поняв это. На тренировках их разбили на пары, чтобы научить защищать себя и свою семью.
То, что каждый день очень многие охотно присоединялись к ней и Верике в лесу, говорило о том, что не все так спокойно было в клане в последние годы.
Сабрина хотела помочь женщинам, но и не забывала о своей цели, по которой оказалась среди них. Она прилежно искала Клах Гилах Гра, но больше находила намеки и подсказки о его местонахождение. Изо дня в день, с приближением дня церемонии совершеннолетия ее младшего брата, в ней росло чувство отчаяния и безысходности, но девушка знала, что не имеет права опустить руки и перестать искать священный артефакт своего вида.
Хотя не только тренировки с женщинами и девушками и поиск заполняли ее дни. У Барра были определенные представления о том, как должны вести себя суженые – и большую часть из них были связаны с сексуальной близости.
Барру не хватало ночей, он мог без какого-либо сожаления с таинственным видом утащить ее в спальню средь бела дня. Сабрина с неохотой, но оправдывала и соглашалась на его действия. Ей позволяли свободно передвигаться по крепости и вне ее и очевидно это было связано с ее явными отношениями с Барром.
Некоторые женщины клана бросали на нее косые взгляды и ворчали о странной гостье, что нашли в лесу, куда не пойдет ни одна порядочная девушка. Она не позволяла сплетне коснуться ее.
Сабрина была очень счастлива. Игнорируя неопределенность будущего, она радовалась как никогда раньше. Впервые со смерти ее родителей у нее появились именно друзья, а собратья-воины. У нее был тот, кого она называла своим, суженый, принадлежавший только ей – если даже на время – и никому больше в клане. С тех пор как появилась их связь, Сабрина наслаждалась каждым мигом, принесенным ею.