Воспламененные луной

Монро Люси

Буду.

Как она могла спорить с такой непреклонностью?

Они оба знали, что стрелы, очевидно, предназначались им обоим. Она не была уверена почему целились в нее: потому что она суженая Барра или потому что кто-то раскрыл ее сущность Вер-ворона. Да и это не важно.

Оставаться у донегалов будет вершиной глупости, а Сабрина не была глупой. Не важно, чего хотело ее сердце.

Оставайся на дереве.

А что тем временем будешь делать ты?

Попытаюсь найти запах или какой-нибудь знак, чтобы выследить нападающего.

Впервые, с тех пор как они повстречались, девушка превратилась в ворона. Это было хорошо – даже лучше, чем просто хорошо, прекрасно – потому она и согласилась.

Не желая возвращаться к разговору, который они вели до нападения, Сабрина стала перепрыгивать с ветки на ветку, изучая лес со всех выгодных позиций. Ничего необычного.

Ее взгляд время от времени обращался к небу, сильное желание взлететь отдавало болью в груди. Она подвигала крылом, расправляя и складывая его, но не была уверена, что сможет летать на нем. Вдалеке взлетел Одинокий Орел. Слишком далекое от земель ее клана, чтобы он был Вер-птицей, но вид величественной птицы принес еще одну боль.

Тоску по дому. Сабрина хотела снова оказаться среди своих людей, даже если это были только воины ее группы, доверенной защищать других. Хотела увидеть брата до его церемонии совершеннолетия. Хотела крепко обнять его так, как она не обнимала, с тех пор как они отдалились из-за ее желания быть воином.

Она многое потеряла: сначала родителей, а затем, по собственному желанию, оставшуюся часть семьи, когда покинула их, чтобы присоединиться к воинам, которые стояли на страже и оберегали от всего чужого клан.

Теперь она бросает Барра и ее сердце кричало от такой несправедливости. Нельзя отказаться от истинной связи между сужеными. Но у нее не было выбора: с того дня, как она дала клятву защищать Вер-птиц.

Все внутри сжалось от чувствительной боли, которую она надеялась больше не испытать. С тех пор как соединилась с Барром, она с болью и тоской скучала по семье, думая, что давно избавилась от всех чувств.

Всплыли воспоминания, которые Сабрина старалась похоронить настолько глубоко, чтобы они вновь не увидели света, терзая душу старой болью вперемешку с новой. Мать пела ей песни на ночь, песни, наполненные магией исцеления. Отец держал ее только что рожденного брата высоко в воздухе, представляя будущего принца их народа. Первые шаги брата, не к матери, а к Сабрине.

Он любил ее, а она отказалась от него.

Неизбежная боль от осознания этого выбила воздух из тела птицы. Девушка едва не упала с ветки, но удержалась, уселась, позволяя своим воспоминаниям истязать ее.

Рассказы матери о том времени, когда Волки еще не отвернулись от своих собратьев, Вер-воронов. Звук ее смеха, голос отца, когда он произносил криктские слова в ритуале короля их людей. Взгляд тети, когда Сабрина настаивала на том, чтобы присоединиться к воинам, отрекаясь от роли принцессы. Покинуть семью, чтобы делить душу с их печалью, идти своим путем, который она сама выбрала.

Слезы из ее глаз потекли по перьям, но Сабрина не обращала на них внимания.

Принцессы

никогда не плачут. Воины никогда не показывают своей слабости.

Звук, издаваемый когтями по стволу дереву, заставил ее вынырнуть из прошлого и с резким толчком вернуться в настоящее.

Волчья шкура отливала красновато-коричневым, и была ей незнакома. Металлический привкус страха наполнил ее рот. Она не могла взлететь, и у нее не было оружия, которым могла защитить себя. Сабрина была все еще в себе, когда волк поднял голову и стал водить мордой, желая унюхать что-то.

Он завертелся и залаял. Хотя Сабрина знала, что волк не мог видеть ее сквозь листву, но не сомневалась, что эти звуки были направлены на нее. Зверь повернулся и побежал в припрыжку, чтобы затем развернуться, и с разбегу прыгнул на дерево, зацепившись когтями высоко за ствол дерева. Его когти вонзились в кору и он начал взбираться.

Сердце Сабрины замерло в груди, Ей рассказывали, что кое-кто из врагов научился забираться по дереву в волчьей ипостаси, чтобы скорее добираться до Вер-воронов. Ее предупреждали боле взрослые воины, но она уже столкнулась с одним из них.

Черной птице пришлось забраться выше, перепрыгивая с ветки на ветку в надежде найти ту высоту, где не пролезет большое тело волка.

Неожиданно выпрыгнул огромный светлый волк. Он так высоко подпрыгнул, что скинуть красновато-коричневого волка с дерева. Второй волк неуклюже упал на землю, когда как светлый мягко приземлился на все четыре лапы. Зверь, который лез за вороном, перевернулся и оскалился.

Светлый волк прыгнул и сомкнул челюсть на шее врага, поднял его за загривок, словно щенка, но на этом все сходство закончилось. Он швырнул менее крупного волка в другое дерево.

Красновато-коричневый волк ударился об дерево, по поляне раздался глухой звук. Зверь тявкнул, опустился на землю и больше не двигался.

Светлый волк замерцал и у основания дерева стоял обнаженный двойник Барра. Его запах был похож на Барра, но недостаточно, чтобы она ошиблась в нем.

– Спускайся, суженая моего брата. Пришло время нам познакомиться.

Она была так потрясена, что без мысли превратилась в человека и снова впервые в жизни, полетела с ветки, на которой сидела. Сабрина упала, но рефлексы взяли вверх, и, схватившись за следующую ветку, приземлилась с неприятным звуком в плечах. Она вскрикнула от боли в напряженной раненой руке, но зацепилась за ветку здоровой рукой и аккуратно ногой дотянулась до следующей ветки. Девушка села на нее и прижалась к стволу дерева. Было достаточно высоко, чтобы волк не мог коснуться ее.

В непонятном, для себя, приступе скромности, она отвернулась, чтобы он меньше видел ее обнаженного тела. Несмотря на то, что они были оба криктами, а оборотни часто снимали одежду перед тем как принять другую ипостась.

– Ты кто? – спросила она, чтобы прикрыть свое смущение.

– Ты не знаешь?

– Могу предположить, что Ниал, брат Барра.

– Верно. Мое лицо не такое прелестное, чем его, но иначе мы были бы очень похоже, - он повернулся к ней щекой, которую пересекали шрамы.