Воспоминания (1915–1917). Том 3

Джунковский Владимир Федорович

Исполнять обязанности ветеринарного фельдшера временно назначен ветеринарный фельдшер военного времени Александр Беднарский [550] .

Ветеринарное снаряжение полку выдано.

Больных лошадей в полку 20, из них простудными болезнями 16, внутренними 1, мытом 2 и по подозрению на сап. 1.

524-й пехотный полк. Лошади размешены частью в скотных дворах в имении Старинки, частью в сараях около деревни Петрашевичи. Скотные дворы вполне удовлетворяют своему назначению, что же касается сараев, то в них необходимо заделать щели в стенах. Чистка лошадей удовлетворительная. Лошади частью в хороших, частью в удовлетворительных телах. Кованы лошади на переда, а те лошади,

которые употребляются в работу, кованы и на задние ноги. Кузнецов в полку 6 человек.

550

…Беднарский Александр, в 1916 – и.о. ветеринарного фельдшера 523-го пехотного полка.

Ветеринарным фельдшером в полк назначен Иван Малянович [551] , переведенный в 131-ю дивизию из 17-го военного транспорта 4-го обозного батальона.

Ветеринарное снаряжение полку выдано.

Больных лошадей в полку – 12, из них внутренними болезнями – 2, наружными 2, мытом – 3 и зачесом – 5.

Ввиду изложенного приказываю:

1) Устранить немедленно дефекты в помещениях, указанные выше.

2) Во избежание заболевания лошадей мокрецами и гниением стрелок, необходимо, чтобы помещения содержались возможно чище и суше, для чего, в случае отсутствия подстилки, тщательно вычищать навоз и посыпать пол песком.

551

…Малянович Иван, в 1916 – ветеринарный фельдшер 524-го пехотного полка.

3) Свободных от работы лошадей, днем в хорошую погоду, держать на коновязях на открытом воздухе.

4) В достаточно теплых помещениях, каковыми являются в полках конюшни и скотные дворы, не укрывать лошадей попонами.

5) Следить, чтобы попоны были сухими.

6) Разгоряченных после езды лошадей – поводить, и только тогда ставить в помещения и укрывать сухими попонами.

7) Обратить особое внимание на тщательную чистку лошадей, для чего необходимо каждому уборщику иметь щетку и скребницу (из конского запаса получен 1 комплект на 4 лошади).

8) Втягивать лошадей в работу по возможности постепенно.

9) Сейчас же перековать лошадей на переда и подковать тех, которые употребляются для работы, на зады (менее нуждаются в этом монгольские лошади).

10) Замечено ветеринарным врачом, что некоторые лошади поедают веревочные повода и нижние чины тогда заменяют их проволокой, что недопустимо, приказываю в таких случаях заменять веревки цепями.

11) Так как зерновым фуражом наравне с овсом служит и ячмень, то ни в коем случае не следует смешивать овса с ячменем вместе, а давать или овес, или ячмень, например, утром давать ячмень, а вечером овес.

При кормлении ячменем необходимо поить лошадей за 2 часа (в крайнем случае за 1 час) до дачи ячменя».

Предложение великого князя Николая Николаевича поста генерал-губернатора занятых турецких областей

17-го числа я получил шифрованную депешу от великого князя наместника на Кавказе, которую, при всем своем желании расшифровать я не мог, ни один из шифров, имевшихся у меня, не подходил. Пришлось просить разрешения командующего армией проехать в Минск в штаб фронта для разбора депеши. Получив разрешение, я выехал 18 числа.

В этот самый день, перед самым моим отъездом в Минск, за обедом мне подали зашифрованную депешу в несколько слов из Петрограда от Никольского, начальника штаба корпуса жандармов; лично расшифровав ее, я прочел: «Гришка сегодня убит. Никольский».

Взволнованный, я поделился содержанием этой депеши с чинами штаба. Она вызвала общий восторг, который я разделить не мог. Все удивленно на меня смотрели, наконец, один из чинов штаба, кажется комендант Герасимович [552] ,

обратился ко мне: «Ваше превосходительство, почему Вы не разделяете нашего восторга?» Я ответил: «Это начало конца!» Меня просили объяснить, что я этим хочу сказать. Я сказал, что дело не в личности Распутина, а дело в том, что такие явления, как распутиниада вообще были возможны и убийство его не гарантирует от появления новых распутиных. Что касается самого факта убийства, то этим самым участники его поставили точки над «i» и еще более скомпрометировали престол. «Убийцы, – прибавил я, – сыграли в руку революции».

552

…Герасимович Георгий Эдуардович, в 1916 – подпоручик, комендант штаба 131-й пехотной (15-й Сибирской стр.) дивизии.

Когда через несколько дней я узнал подробности и ту обстановку, при которой было совершено это убийство, то почувствовал какую-то брезгливость по отношению к «героям» этого «подвига» и никак не мог разделить того восторга, который многие выказывали перед делом рук убийцы. Я не мог поэтому не написать княгине Юсуповой [553] письмо полного соболезнования в участии ее сына в этом деле [554] .

По приезде в Минск оказалось, что депеша была зашифрована особым шифром, служившим для обмена депеш между главнокомандующими, содержание ее было следующее:

553

…Юсупова Зинаида Николаевна (1861–1939), княгиня, с 1882 графиня Сумарокова-Эльстон.

554

…в участии ее сына в этом деле… – имеется в виду Юсупов Феликс Феликсович (младший, 1887–1967), князь, граф Сумароков-Эльстон, один участников убийства Г. Распутина.

«Желаете принять должность генерал-губернатора турецких областей. Ценя Вашу работу, рассчитываю плодотворность Вашей деятельности, телеграфируйте 3703. Генерал-адъютант Николай».

Такое неожиданное и столь лестное для меня предложение великого князя сильно взволновало и растрогало меня до глубины души. Принять его я не считал себя вправе, т. к. покинуть дивизию в самый разгар ее формирования мне казалось невозможным, в то же время отказывать великому князю было мне очень мучительно.

Я отправился с депешей к Эверту, который, прочитав ее, спросил меня: «Неужели Вы согласитесь?» Я ответил, что мне бы очень не хотелось покидать формируемую мною дивизию и вообще покидать Западный фронт, где я чувствую себя так хорошо и идти на неизвестное и совсем для меня новое, но что мне очень тяжело отказывать великому князю, что я боюсь, как бы он не счел это неблагодарностью с моей стороны. Эверт отрицал последнее и стал меня убеждать не уклоняться от пути, по которому я шел и не покидать строя, вообще, и Западного фронта, в частности, где я себя зарекомендовал с такой хорошей стороны и где дальнейшая дорога мне открыта.

Поблагодарив очень Эверта и растроганный его участием, я решил уже в душе отказаться от лестного предложения, но для большей уверенности в принятом решении послал еще две депеши шифром двум лицам, мнение коих я считал очень ценным. Это были – Никольский, бывший у меня начальником штаба Корпуса жандармов и князь Трубецкой, бывший командир Конвоя, а в то же время начальник 2-й кавалерийской дивизии. Первый мне ответил, что отказываться от должности генерал-губернатора завоеванных турецких областей не следует, но, конечно, я должен просить отложить это назначение до скончания начатого мною формирования дивизии, второй же советовал не идти в эту авантюру, как он называл это назначение.