Воспоминания и размышления о давно прошедшем

Болибрух Андрей Андреевич

* * *

(Написано в ожидании отложенного рейса № 2091 от 25.07.73)

Ты, отрешившись от забот, Летишь по небу, словно птица, И радуга в окно стучится; Да здравствует Аэрофлот! Мотор стучит? Не первый год. У пассажиров вянут лица. Ого, еще не то случится! Да здравствует Аэрофлот! Но отчего дрожит пилот? Рука радиста-великана В ознобе тянется к стакану. Да здравствует Аэрофлот! Опять какой-то идиот Налил в закрылки купороса. Горючее? Какая

проза! Да здравствует Аэрофлот! Бывает, вдруг не повезет: Два, три, четыре самолета. Не возвратятся из полета. Не по вине Аэрофлота, А по твоей вине, Природа, Из-за тебя, небесный свод. Да здравствует Аэрофлот! 25.12.1973. Москва, аэровокзал

* * *

Л. Б.

Мне легче тебя не видеть, Чем видеть и не коснуться Губами твоих ладоней, Наполненных скрытой лаской, Наполненных ожиданьем Пугливым и сладострастным. Но ты разжимаешь пальцы — Не мне суждено напиться — Но ты разжимаешь пальцы, И влага твоих желаний Серебряной тонкой нитью Стекает на лак паркета. Не мне суждено напиться Из тёплых твоих ладоней.

* * *

НИИВС им. Мечникова

Ваши предки, наши предки На одной качались ветке. Кто затем спустился в клетки, Кто в НИИ на табуретки. Мы теперь, прищурив глаз, Мучаем своих собратьев. И грызут решёток прутья Слезшие чуть позже нас. Вы в Сухуми на посту Рядом с братьями от века. Мы в Москве, покрытой снегом, Держим марку человека — Мечниковский институт. 31.08.1977. 3-я Владимирская.

* * *

Душа (сонет)

Зачем она тебе? На вид она суха, На запах — чуть смердит, пропахла нафталином. В ней перемешано развратное с невинным, С порочным — добродетели труха. Ни хороша и, в общем, ни плоха, Она сегодня этой ночью длинной Пришла к тебе в смирении с повинной, Прикрывшись индульгенцией стиха. Оставь её в живых, уйти ей разреши, Мне не до шуток — быть бы только живу. Оставь другой волчице на разживу Хоть часть тобой израненной души! А, впрочем, мне и это не поможет. Оставишь ты — её тоска загложет. 5.12.1979. Руставели

* * *

Чёрные страшные вороны ночи Душу мою разрывают на клочья. Туши овечьи, шкуры овечьи, Воет по-волчьи душа человечья. Как ей сегодня в ночи одиноко! Душ человечьих, о, как их немного! Бродят по-волчьи вдали друг от друга Тёмною ночью, вечно по кругу. Травят их чёрные вороны ночи. Всех же больнее — ну просто нет мочи! — Травит волчица, родная по крови, Чёрные волосы, чёрные брови, Взгляд человечий, тоска человечья, Так отчего же ногтями, как кречет, Душу мою разрывает на клочья Злая волчица тёмною ночью?! Нету страшнее тоски человечьей! Волчья душа моя в шкуре овечьей. 5.12.1979. 2 часа ночи. Руставели

* * *

У

последнего, как у ленинца, Красный листик на шее треплется, У последнего — серый цвет лица. И уже ни во что не верится: Зимы, весны — все сплошь нелепица. А падению капель все нет конца. 21.03.1977. Руставели

* * *

Бьет осенний дождь по поленнице. Мама ленится, папа ленится, И красавица-дочь, как пленница, Все забыться хочет, рассеяться. Бросит в окна взгляд — но имеется Только чахлых четыре деревца.

* * *

Н. М. Сонет

Не надо, не смотри в упор. Твои зрачки буравят душу, И я опять, как мальчик, трушу, Читая в них немой укор. Я не убийца и не вор, Я в меру зол и в меру скучен. Да будет суд великодушен! Пусть будет мягок приговор. Но ты отводишь строгий взгляд. Ты говоришь мне: «Всё в порядке». «Ещё не вышло разнарядки» — Твои глаза мне говорят. «Но час придёт — тебя казнят Огнём любовной лихорадки!» 21.03.1979. Руставели

* * *

Акростих

Сегодня снова Рождество! На наше с вами торжество Оно приходит в Долгопрудный Весёлой ёлкой изумрудной, Искрясь весельем, волшебством. Мы любим этот праздник чудный! Готовя радость новых встреч, Он помогает нам сберечь Дух дружбы, и скажу без лести: О чём, как говорится, речь! Мы все сегодня снова вместе! 3.01.1985. Юж. Измайлово

* * *

Велимир Хлебников

Эта небольшая заметка [2] — признание в любви. Любви к одному из самых удивительных и необычных российских поэтов, Велимиру Хлебникову.

Так случилось, что первым стихотворением Хлебникова, которое я прочитал, было знаменитое «Усадьба ночью, чингисхань»!:

Усадьба ночью, чингисхань!

Шумите, синие берёзы. Заря ночная, заратустрь! А небо синее, моцарть! И сумрак облака, будь Гойя! Ты ночью, облако, роопсь! Но смерч улыбок пролетел лишь, Когтями криков хохоча, Тогда я видел палача И озирал ночную, смел, тишь. И вас я вызвал, смелоликих, Вернул утопленниц из рек. «Их незабудка громче крика», — Ночному парусу изрек. Ещё плеснула сутки ось, Идёт вечерняя громада. Мне снилась девушка-лосось В волнах ночного водопада. Пусть сосны бурей омамаены И тучи движутся Батый. Идут слова, молчаний Каины, — И эти падают святые. И тяжкой походкой на каменный бал С дружиною шёл голубой Газдрубал.

2

Написанная в 1985 году к 100-летию со дня рождения поэта.

Меня поразило в этом стихотворении всё: и удивительный приём «оглаголивания» имён собственных, и ни на что не похожие метафоры (слова — молчаний Каины) и необычные завораживающие образы (девушка-лосось в волнах ночного водопада).

Короче говоря, в этот день я «заболел» Хлебниковым.

Хлебникова считают очень трудным для восприятия поэтом. Мне повезло, я начал чтение его стихов с произведений, в которых языковые эксперименты Хлебникова носят завершённый характер и не создают того труднопреодолимого барьера, который нередко возникает при чтении его ранних стихотворений.