Воспоминания о русской службе
Шрифт:
Хоть я и не знал С., но по нашим балтийским понятиям о чести счел невозможным отказать ему и договорился с контрсекундантом — это был Бернов — о месте поединка. Новые товарищи посмеивались над моей готовностью стать в этаком деле секундантом совершенно незнакомого казачьего старшины и говорили: «Будьте уверены, он струсит!»
Я попытался уладить размолвку миром, но полковник мой оставался кровожаден, ни на что не соглашался, только твердил: «Жду, не дождусь, когда Данилов будет у меня на прицеле!»
Наутро по прибытии в Благовещенск мы сели в лодку и переправились на китайскую сторону, избранную местом поединка. С. вместе
Утро выдалось очень холодное, мы разожгли костер, поставили чайник и распаковали завтрак. Целый час прождали — о г-не С. ни слуху, ни духу. Я попал в совершенно дурацкое положение и поневоле выслушивал насмешки по поводу героизма г-на С. Мы уже собирались вернуться на пароход и тут вдруг заметили, что к нашему берегу плывет лодка с единственным пассажиром; он привез мне запечатанный пакет. В нем было извинительное письмо, в коем полковник С. драматически живописал, как встретил жену и детей и не смог причинить им боль, подвергая свою жизнь опасности. Он, мол, надеется, что я пойму его соображения. Второе послание было адресовано Данилову. В нем С. заявлял, что был во всех отношениях не прав, опрометчив и груб, а потому нижайше просит г-на Данилова простить его.
Все общество разразилось громким хохотом, в дураках остался один я. Данилов еще и поинтересовался: «Требует ли ваш суровый кодекс чести, чтобы я дал удовлетворение вам?» Я поблагодарил за учтивость и на обороте письма, которое отослал обратно г-ну С., написал: «Сожалею о знакомстве с Вами, впредь мы с Вами незнакомы».
Это происшествие стало для меня уроком на все будущие годы, прожитые мною в России.
ПОЕЗДКА ВО ВЛАДИВОСТОК
После короткой задержки мы одолели последнюю тысячу верст от Благовещенска до Хабаровска, но оставались в Хабаровске недолго, так как генерал-губернатору надлежало выехать во Владивосток, где в ту пору возводили оборонительные сооружения. К подъему российского военного флага ожидался визит военных кораблей всех наций и большие торжества.
Поездка, однако, как-то не заладилась. Уровень воды в Уссури, который, как и в Амуре, подвержен сильным колебаниям, упал ниже нормы, и, судя по всему, на протяжении 600 верст вверх по реке до небольшого притока Сунгачи наша «Ингада» далеко не везде найдет подходящие глубины. Поэтому в качестве сопровождения были взяты еще два парохода, с меньшей осадкой.
Небольшая речка Сунгача вытекает из озера Ханка и до впадения в Уссури верст двести змеится по болотистой тростниковой равнине. Шириной эта речка всего шагов двадцать, но весьма глубока. Специально построенный для нее пароходик обеспечивал сообщение между озером и Уссури.
Озеро тоже имеет свои особенности. Оно 80 верст длиной и 60 верст шириной, но глубина его в среднем не более 6–7 футов. Южная половина принадлежит Китаю, северная — России. Берега заболочены, густо поросли лесом и камышом, совершенно безлюдны и необычайно богаты зверем и птицей. Тигр тоже охотно заходит в эти места — из-за обилия кабанов. У самого озера дурная слава по причине неприятной волны, которая способна даже опытнейшего моряка отправить на корм рыбам. По озеру опять-таки курсирует специальный пароход.
Казалось, путешествие барона Корфа
На своих байдарках подплыла семья гольдов {65} , хотела преподнести нам свежий кабаний кострец. Мы объяснили, какие сокровища пожертвовали их речному богу, чтобы сняться с мели: среди перстней были очень дорогие, например большой рубин семейства Паскевич; сам я потерял перстень с печаткой и еще два милых сердцу сувенира. Большие и маленькие гольды принялись нырять как лягушки, но, пока мы оставались там, ничего не нашли. Улыбнулась ли им удача позднее, я не знаю.
Здесь нам довелось пережить еще одно ужасное и странное событие. Мы сами стояли в воде лишь по колено, как вдруг — всего в двух шагах от нас — боцман, который проплыл вперед с мерной рейкой и вылез из лодки в уверенности, что уже находится на песчаной банке, у нас на глазах исчез под водой. Когда мы, наконец, баграми и слегами вытащили его, он был мертв. Как выяснилось, прямо перед нами разверзался омут глубиной футов 20, и оттуда бил ледяной ключ. Поскольку же день был очень жаркий, боцмана мгновенно хватил удар.
Плавание по узкой, словно канал, но очень глубокой Сунгаче весьма своеобразно. Пароход, построенный специально для этой реки, выглядел как детская игрушка, и называли его «утюг»: он был очень маленький, короче, чем река в ширину, так как на изгибах узкого русла недоставало места для свободного поворота. На этом пароходе расположился только барон Корф с женою и ее горничной. На носу и на корме — винт был заглублен в середине суденышка — имелись особые устройства, посредством которых он упирался в мягкий береговой грунт, чтобы затем взять другое направление.
Наши три шлюпки привязали не как обычно, к корме судна, а к мачте, на топе которой был укреплен поворотный круг. Сидя в шлюпках, мы должны были на каждом повороте реки независимо от парохода держать свои суденышки на расстоянии от берега и править самостоятельно. Река змеится все время среди невероятно густой тайги, буйством своим напоминающей тропические джунгли, и мы то и дело вспугивали дичь. Я имею в виду, когда выходили на берег и пароход в одиночестве следовал речным извивам. Мы проходили наискось через тайгу примерно версту и затем на берегу дожидались парохода, который проделывал до этого места верст двадцать, а то и больше.