Воспоминания о русской службе
Шрифт:
Как-то раз во время такого пешего перехода один из наших товарищей неожиданно вскрикнул и поднял ногу. В ступню его вцепилась черепаха, большая, фута полутора длиной. Чтобы вызволить товарища, пришлось отрезать ей голову. К счастью, рана оказалась не очень серьезной, крови вытекло много, но кость уцелела. Как нам сказали, эти черепахи водятся только на берегах Сунгачи, но, по-моему, однажды в Маньчжурии я видел у тамошнего натуралиста точно такую же водяную черепаху. В наших переходах по тайге мы стреляли вальдшнепов, тетерок и глухарей, а один раз добыли на обед косулю.
Плавание по озеру Ханка и на сей раз оказалось весьма бурным. Два морских офицера, выехавшие нам навстречу на тамошнем пароходе, совершенно расхворались
По местоположению Владивосток — один из красивейших портовых городов, какие мне довелось видеть. Вся бухта окаймлена лесистыми сопками, а перед нею, тоже утопая в зелени, высится остров Русский. По обе стороны острова — фарватеры, ведущие во внутреннюю гавань. Иностранные военные корабли, украшенные яркими флагами расцвечивания, стояли на внешнем рейде, российские — во внутренней гавани. Стыдно сказать, но один из наших броненосцев, под командованием адмирала А., беспомощно засел на рифе, известном под названием Ослиные Уши.
После внушительного морского парада, в котором участвовали и иностранные военные корабли, под залпы салюта на высшей точке крепости был поднят российский флаг. Затем состоялись большие приемы в адмиралтействе и в просторных, специально для этой цели сооруженных павильонах. Вечерами город и бухта сияли иллюминацией из несчетных китайских фонариков, на воде плавали освещенные и украшенные флагами всех наций шлюпки, музыка разносилась над волнами.
Для нас — лиц, сопровождавших барона Корфа и выступавших в роли хозяев, — время это было интересное, но весьма изнурительное, ведь помимо служебных обязанностей нам приходилось выполнять еще и светские. Каждый вечер шли балы либо в морском клубе, либо на иностранных кораблях, причем каждая нация старалась в наилучшем свете показать всю свою неповторимость.
Мне посчастливилось встретить двух старых друзей по университету. Один был известный ученый д-р Бунге {66} , по прозвищу Мужичок, который как корабельный врач только что прибыл во Владивосток с Северного Ледовитого океана; второй — дерптский однокашник, племянник доктора, Фриц Бунге, занимавший во Владивостоке пост судебного следователя. По моей рекомендации барон Корф перевел его на Сахалин, на недавно освободившееся место товарища прокурора. Там он и оставался до самой смерти, дослужившись сначала до вице-губернатора, а позднее и до губернатора острова. Невзирая на светские и служебные нагрузки, я провел с моими милыми друзьями не один приятный ночной час в великолепном французском ресторане Менара.
На островах во владивостокской бухте, богатых косулями и фазанами, устраивались для иностранных гостей охоты.
Когда дней через пять большая суматоха улеглась, мы еще на неделю задержались во Владивостоке, где барон Корф осматривал новые крепостные сооружения. Нас он на это время от службы освободил, и мы могли развлечься по своему усмотрению. Я провел эти каникулы в приятном обществе старых друзей.
ОХОТНИЧЬЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ. АМУРСКИЙ ТИГР
Во время празднеств я познакомился со здешним старожилом — г-ном Линдхольмом, большим охотником. Владея маленьким паровым баркасом, он часто выезжал на острова поохотиться. Для начала мы с ним охотились на острове Русском на диких лошадей и действительно видели их, но стрелять не стреляли.
Когда и как эти лошади попали на остров, достоверно неизвестно. Полагают, что в незапамятные времена из Японии или из Китая куда-то перевозили лошадей, и один из кораблей потерпел крушение у острова Русский. На острове лошади расплодились, так как нашли
Лошади эти чрезвычайно пугливы, проворны, быстры и на самом деле не имеют с дикими лошадьми ничего общего; они разномастны и представляют собой помесь корейского пони и монгольской лошадки, в бинокль я издали видел, например, вороного коня и серого. Китайцы-егери должны были гнать животных на нас, но им это не удалось, и добыли мы только нескольких косуль и фазанов.
Вторую охотничью экспедицию я предпринял с г-ном Линдхольмом на более отдаленный и меньший по размеру остров, специально чтобы пострелять фазанов. На этом острове корейцы раскорчевали садовые участки, и особенно много фазанов водилось именно вокруг этих садиков. Сам остров тоже изрезан оврагами и порос густым лесом, который, как повсюду в Уссурийском крае, носит субтропический характер, т. е. изобилует всевозможными лианами, в частности диким виноградом, плющом и хмелем. Оттого пробираться сквозь здешние дебри очень трудно.
Наш баркас причалил возле корейского поселка, но обитателей мы там не застали, очаги и те совершенно остыли. Войдя по узкой тропинке в чащу, мы с г-ном Линдхольмом — остальные остались на берегу — тотчас вспугнули нескольких фазанов; г-н Линдхольм выстрелил, и, как я заметил, один петушок опустился совсем рядом со мною. Я пошел к нему, намереваясь вспугнуть, но, к своему удивлению, нашел на кусте окровавленный белый лоскуток, а чуть дальше — второй. Когда я показал находку подошедшему г-ну Линдхольму, он тоже пришел в недоумение и предположил, что корейцы повздорили и один, вероятно, убил другого, а затем покинул остров, потому-то мы в поселке никого и не нашли. Через сотню-другую шагов вверх по горному склону мы наткнулись на окровавленный кусок человеческой руки. Г-н Линдхольм высказал подозрение, что к корейцам присоседился тигр, который стал теперь единственным хозяином острова. Из оружия у нас были только дробовики, мы ведь собирались охотиться на птиц. Г-н Линдхольм как опытный охотник сказал мне, что тигр вполне может напрыгнуть на нас сзади. Поэтому мы осторожно тою же дорогой вернулись к баркасу, чтобы взять пулевые ружья и вместе с другими егерями пойти по следу. Вся наша компания пришла в огромное возбуждение, особенно китайцы, взятые в качестве загонщиков. Они твердили, что тигру больше по вкусу китайцы, чем европейцы, и китайцев он сожрет первыми. Но делать нечего — пришлось идти с нами.
И вот мы все с величайшей осторожностью зашагали вверх по склону, высматривая следы хищника, и немного погодя очутились на открытой вершине, где нашли человеческие останки, белые, окровавленные лоскутья хлопчатобумажной ткани и корейскую шляпу, сплетенную из конского волоса. Увидев это, г-н Линдхольм облегченно рассмеялся, так как разгадал загадку: один из корейцев умер, и второй, по обычаю, устроил его для вечного упокоения — усадил на вершине и оставил на произвол стихий, диких зверей и птиц. Судя по следам, тризну справили здесь стервятники и лисы. Зато мы испытали радость и волнение, предвкушая охоту на тигра.
Сибирский тигр сильнее и красивее индийского, зимний мех у него великолепен — длинный, густой, яркий, ведь зверь этот месяцами выдерживает морозы, при которых столбик термометра нередко опускается ниже —25°. Зимой тигр питается, прежде всего, кабанами, хотя не боится подходить к человеческому жилью и домашние животные от него не застрахованы; голодный, он нападает и на людей. Так, при строительстве железной дороги Владивосток-Уссури тигр убил одного из обходчиков совсем рядом со станцией и унес с собой; из-за этого поезд сошел с рельсов. Незадолго до нашего приезда во Владивосток поблизости от пригородной пивоварни попала в капкан роскошная тигрица; я видел ее сначала там, а позднее в Петербургском зоопарке, где она была одной из красивейших представительниц своего вида.