Воспоминания о С. Н. Рерихе. Сборник, посвященный 100-летию со дня рождения С. Н. Рериха
Шрифт:
В Эрмитаже «Рошан Ваджифдар» выставили, но портрет Христа оказался в кабинете заместителя директора музея повернутым к стене и задвинутым большим дубовым столом. Чтобы показать портрет, гостей приходилось водить туда. Повидаться со Святославом Николаевичем приехали тогда в Ленинград две юные дочери советского генерального консула в Мадрасе Ивана Михайловича Харченко – Наташа и Татьяна. Так как я тенью ходила повсюду за Святославом Николаевичем и Девикой Рани, то тоже оказалась там, в кабинете. Когда стол отодвинули и стали любоваться портретом, я села под стол и сфотографировала на позитивную цветную и черно-белую фотопленки полный портрет и его фрагмент – только лицо с удивительными темно-голубыми глазами. На оборотной стороне портрета я увидела надпись, сделанную самим Святославом Николаевичем по-английски: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» [19] . Сразу же добавлю, что со временем я близко познакомилась с семьей Харченко.
19
Матфей, 22: 39. – Ред.
В 1978 году я встретилась у Святослава Николаевича в гостинице «Россия» с Верой Петровной Харченко, затем у них дома с Иваном Михайловичем и младшей, третьей их дочерью Леной. Тогда они уже постоянно жили в Москве. Иван Михайлович работал в Министерстве иностранных дел СССР заведующим сектором Индии в отделе Южной Азии. Однажды я была невольным свидетелем того, с какой сердечностью Святослав Николаевич относился к Ивану Михайловичу. 29 октября 1984 года Святослав Николаевич был приглашен в Институт международных отношений на встречу со студентами. В это закрытое для посторонних посетителей место я попала благодаря Ивану Михайловичу. Мы сидели с ним рядом в первом ряду. Я стенографировала выступление Святослава Николаевича. Как только встреча завершилась, он сразу же, не обращая ни на кого больше внимания, направился прямо к Ивану Михайловичу. Они трогательно обнялись. Потом подошла Вера Петровна. И с ней Святослав Николаевич поздоровался так же светло и радостно.
Так как Вера Петровна чаще, чем кто-либо, бывала у Святослава Николаевича в Индии, я попросила ее описать его повседневную жизнь и нарисовать план его имения. В мае 1984 года она прислала мне в Таллинн подробное описание быта Святослава Николаевича и на миллиметровой бумаге четкие планы имения и дома в Бангалоре с офисом и приемной. Думаю, что все это представляет большую архивную ценность. Документы свидетельствуют об аскетической простоте быта Святослава Николаевича. Один пример. Вход в другие комнаты в доме был через личную комнату Святослава Николаевича. В ней только кровать и столик. С одной стороны вход в столовую, с другой – в ванную с туалетом и лестница наверх, в комнату Девики Рани.
Мне, к сожалению, не пришлось побывать там. В 1992 году я получила от Святослава Николаевича письмо с приглашением стать членом создаваемого им Мемориального совета, или треста. Я ответила, что буду считать себя теперь членом этого Совета и стараться с честью работать на увековечение памяти Великой Семьи. Поехать на открытие я, конечно, не смогла. Письмо это для меня теперь реликвия.
Когда Святослав Николаевич и Девика Рани последний раз были в Москве, в ноябре 1989 года, мне очень хотелось, чтобы Святослав Николаевич разрешил издать сделанные мною стенографические записи его бесед. Он сказал так: «Вот перед Вами Людмила Васильевна! Все свои права я передал ей. Все, и это, решать будет она». Должна сообщить еще один факт, относящийся к тому же времени. Я собиралась в США по вызову родственников. Рассказала об этом Святославу Николаевичу и о том, что мистер Энтин пригласил побывать в нью-йоркском Музее Николая Рериха. В ответ услышала следующее: «Кира, а мы дружим с леди Кэмпбелл-Стиббе! Где она сейчас, я не знаю. У нее три адреса. Возьмите их у Мэри». Господин Энтин этими словами был как бы отодвинут в сторону. Позже, в США, госпожа Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе сказала мне, что Святослав Николаевич выразился о нем так: «Нам второй Хорш не нужен!» [20]
20
Луис Хорш – бывший директор Музея Николая Рериха в Нью-Йорке, человек нечестный и своекорыстный. – Ред.
Большой радостью для нас была весть о создании в Москве 2 октября 1989 года Советского фонда Рерихов. По предложению Святослава Николаевича меня включили в состав Правления.
24 ноября 1989 года я была на единственном для меня в присутствии самого Святослава Николаевича заседании Правления и сидела с ним рядом.
Прочитав в свое время несколько зарубежных статей о творчестве Святослава Рериха, я перевела их на русский язык. И это было началом собирания хронологических сведений о жизни и творчестве Святослава Николаевича. В январе 1975 года в Ленинграде я рассказала о своей работе Девике Рани, и она выделила в расписании Святослава Николаевича время для уточнения фактов его биографии. Это дало мне возможность составить настоящую летопись жизни и творчества Святослава Рериха. Многие пользовались ею, так же как и стенограммами. Позднее, в 1990 году, летопись была опубликована в издававшемся в Изваре бюллетене «Рериховский вестник» [21] . Я бережно храню черновик с поправками Святослава Николаевича и свой карандаш, которым он что-то вписывал.
21
Полный вариант работы К. А. Молчановой «Хронология жизни и творчества С. Н. Рериха» опубликован в книге: Беликов П. Ф. Святослав Рерих. Жизнь и творчество. М.: МЦР, 2004. С. 263–286. – Ред.
Возвращаюсь к воспоминаниям сорокалетней давности. Ведь тогда умер Юрий Николаевич, великий ученый, родной любимый брат Святослава Николаевича. Несмотря на личное горе, Святослав Николаевич поступил героически и не уклонился от долга. Он продолжал общаться с людьми, каждый день ходил на выставку своих картин и выступал в лекционном зале музея. Сурово принял от брата эстафету духовного подвига родителей. В течение тридцати лет часто приезжал в СССР и стучался в каменные сердца номенклатурных чиновников.
Работая тогда вместе с М. И. Воробьевой-Десятовской над описью научной библиотеки Юрия Николаевича, я прочувствовала на себе, какой напряженный трудовой ритм жизни был в этой великой семье. Все было подчинено дисциплине труда и только труда! Святослав Николаевич приезжал в разное время и подбадривал, заглядывая в то, что я в этот момент делала: писала ли что-то от руки или печатала. Святослав Николаевич молча внимательно смотрел, а иногда быстро весело говорил: «Хорошо!» Мне же было неловко и тягостно от моего несовершенства. Девика Рани покровительствовала мне. Однажды она сказала Святославу Николаевичу: «Почему ты так ласков со всеми? Обними Киру тоже!» – и вышла из комнаты. Святослав Николаевич обнял, прижал к сердцу. В это незабываемое мгновение я почувствовала, что уже переживала такое прежде во сне, задолго до знакомства с Юрием Николаевичем и Святославом Николаевичем. Сознаю – вот оно! И Святослав Николаевич тут же ушел. Больше такое никогда не повторялось. И когда мы провожали Святослава Николаевича и Девику Рани в аэропорту, он всех тепло обнимал по-русски, а Риту [22] даже поцеловал в лоб по-отечески. И я хотела этого же, но со мной Святослав Николаевич попрощался только за руку.
22
М. И. Воробьева-Десятовская.
Святослав Николаевич обладал такой же, как и Юрий Николаевич, необъяснимой способностью найти человека в тесной толпе или в неизвестном месте. Работа над описью прервалась на время нашей поездки в Ленинград. Святослав Николаевич дал Рите деньги на билеты. Он не мог знать, на какой поезд и в какое купе были наши билеты. До отъезда мы больше не виделись. Наш ночной поезд был у того же перрона, напротив «Стрелы», на которой ехали Святослав Николаевич и Девика Рани. Они пришли на вокзал раньше. Мы готовили постели, и вдруг я обернулась. Поверх занавески увидела за окном лицо Святослава Николаевича, окутывающее любовью. «Рита, Рита, там Святослав Николаевич!» Мы, зачарованные, смотрели. Он кивнул и исчез.
В Ленинграде Святослав Николаевич постоянно где-нибудь бывал. В Исаакиевский собор мы пришли в закрытый для посетителей день. Как только Святослав Николаевич оказался у царских врат, он радостно воскликнул: «Вот здесь я мальчиком прислуживал батюшке!» Ездили ко всенощной в Троицкий собор Александро-Невской лавры. Были в буддийском храме на Приморском проспекте. Святослав Николаевич надеялся увидеть там памятную ему большую статую Будды, но ее не оказалось. И затем Святослав Николаевич искал эту статую в музейных запасниках Казанского собора среди бесконечного множества подобных статуй разного размера. В 1960-м и 1975 годах Святослав Николаевич специально ходил на официальный прием в Исполком Ленсовета хлопотать о том, чтобы переселили из Казанского собора атеистический музей и храму было возвращено значение пантеона Отечественной войны 1812 года. Святослав Николаевич ходатайствовал также и о том, чтобы освободили буддийский храм и восстановили его убранство и назначение. Была я со Святославом Николаевичем и в доме его детства – в квартире на Мойке, где еще Юрию Николаевичу было обещано создать мемориальный музей отца. Квартира оказалась разделенной на каморки. Так как организация мемориального музея затягивалась, то в Русском музее Святославу Николаевичу пообещали выделить два зала на втором этаже корпуса Бенуа под постоянную экспозицию картин Николая Рериха. И это обещание тоже осталось невыполненным.
В июне 1960 года в Большом зале Ленинградской филармонии давал концерт пианист Ван Клиберн, лауреат I Международного конкурса имени П. И. Чайковского. Дифирамбы в его адрес не утихали с 1958 года. Мне хотелось побывать на концерте. Девика Рани сказала, что мы пойдем с ней вдвоем, если Святослав Николаевич откажется. Но он согласился. Когда они вошли в зал, публика приветствовала их стоя, точно бы Святослав Николаевич давал концерт! На другой день я поинтересовалась его мнением о пианисте. Он ответил, что у этого музыканта нет творческой личности. Мне нравилась музыка С. Прокофьева. Захотелось также узнать отношение Святослава Николаевича. Он сказал, что больше ценит раннего Прокофьева.