Воспоминания о С. Н. Рерихе. Сборник, посвященный 100-летию со дня рождения С. Н. Рериха
Шрифт:
Девика Рани хотела взять с собой в Индию «Книгу отзывов» посетителей выставки в Эрмитаже и заранее попросила об этом. Ей было отказано. Тогда она стала брать книгу для копирования. Я перепечатывала отзывы на машинке. В 1960 году ксероксов не было, так же как портативных магнитофонов, диктофонов. Выступления и беседы Святослава Николаевича я стенографировала. Писать приходилось без удобств, даже стоя в толпе.
Как высокому иностранному гостю Министерства культуры СССР Святославу Николаевичу всегда выделялась персональная автомашина с водителем. Как-то мы поехали на Крестовский остров, где Святослав Николаевич любовался далеким пространством Финского залива с высоты внешнего овала стадиона. Он вышел из машины и сразу же ушел вперед, сел на траву и устремился взглядом вдаль. Это было время белых ночей: гладь моря сливалась с небом. Девика Рани шепнула: «Не будем мешать. Пусть посидит один сколько захочет!»
Девика Рани рассказала мне, что случилось с ними в московской гостинице «Украина» после возвращения из Ленинграда. Оказывается, их вещи выставили и этот люкс заселили. Для нее такое бесцеремонное отношение было чудовищно. Нетребовательный же Святослав Николаевич соглашался на любой другой номер. Тогда Девика Рани взяла инициативу в свои руки, села около администратора, всем своим видом напоминая о своем иностранном подданстве и человеческом достоинстве. Так она потребовала тот самый или равноценный номер.
В 1975 году Святослав Николаевич и Девика Рани приехали в Ленинград из Москвы 9 января и пробыли там до конца месяца. Выставка открылась 16 января, а закрылась уже в конце февраля. Я приехала в Ленинград всего на десять дней, каждое утро приходила в гостиницу «Астория» к 9.00 и отправлялась со Святославом Николаевичем в Эрмитаж. Позднее туда приезжала и Девика Рани. Ходили по пропускам со служебного входа. Для встреч и приема посетителей Святославу Николаевичу был предоставлен тот самый кабинет одного из заместителей директора музея, где был спрятан портрет Христа. Святослав Николаевич очень активно участвовал в подготовке экспозиции. Увлекаясь, сам начинал переставлять и таскать картины, хотя для этого были рабочие. С большим интересом он знакомился с собраниями Эрмитажа, в частности с отделом западноевропейского искусства. Помню, в зале Тициана внимательно смотрел на «Святого Себастьяна» и на «Кающуюся Магдалину». Внизу, в Старом Эрмитаже, он увидел несколько картин нидерландских живописцев из коллекции родителей.
Утром, до открытия выставки, Святослав Николаевич давал интервью Ленинградскому телевидению в безлюдном зале. Я это сфотографировала и застенографировала.
Каждый день Святославу Николаевичу и Девике Рани предлагали примечательные места для посещения. Мне довелось побывать с ними в Кунсткамере, Доме ученых, Географическом обществе, на пушном аукционе, в Горном музее, а в Академию художеств Святослав Николаевич ездил один.
Как известно, Святослав Николаевич с детства любил природу, очень бережно относился к ней и всю жизнь занимался естествознанием: минералогией, орнитологией, палеонтологией, позднее также фармакопеей, фармакологией и медициной; всерьез интересовался археологией. Он собирал разные коллекции, в том числе и камней. Еще ребенком часто бывал в Горном музее Санкт-Петербурга. И в 1960 году сразу же отправился туда, также и в 1975-м. В Индии у Святослава Николаевича составилась редкостная коллекция минералов. После своего возвращения он прислал в 1960 году в дар Горному музею три больших драгоценных камня. Об этом даже сообщали по первой программе московского радио. И во второй приезд в Ленинград Святослав Николаевич долго бродил по Горному музею (музей при Горном институте). У меня есть серебряный перстень с сапфиром, а у Святослава Николаевича на мизинце правой руки тоже был сапфир. Хотелось узнать о его происхождении и о разнице между синтетическим и природным. Святослав Николаевич ответил, что сапфир этот он сам нашел в горах. По твердости они равны, но разница в блеске – у естественного сильнее.
Во время выставки 1974–1975 годов я старалась сфотографировать руки Святослава Николаевича. Его четкие быстрые жесты были очень красноречивы. Обращая чье-то внимание на картину, Святослав Николаевич сопровождал свою речь жестом полководца, полностью вытягивая правую руку, точь-в-точь как М. И. Кутузов на памятнике перед Казанским собором. И ходил Святослав Николаевич быстро, так что я еле поспевала, да и толпа оттесняла. Все же несколько кадров есть, в том числе и с сапфиром, хотя черно-белые.
Уезжая в 1975 году из Ленинграда, Святослав Николаевич подарил Эрмитажу девять своих картин по выбору искусствоведов: «Надежда», «Вечный зов», «Лахул» (1944), «Красное дерево», «Весна в Кулу», «Часовые», «Тот другой мир», «Лакшамма», «Красные стволы». Просили также «Гирнара», но Святослав Николаевич не захотел расставаться с картиной. С 1960 года там уже были две большие картины в постоянной экспозиции Индийского зала. Это – «Когда сходятся йоги» и «Весна. Священная флейта». Так что в Эрмитаже одиннадцать картин Святослава Рериха.
В советское время существовали негласные ограничения в общении с иностранцами. В гостиницах была введена обязательная регистрация всех посетителей, ежедневный список которых должен был составлять приглашающий и передавать администратору. У Святослава Николаевича список вела официальная представительница Министерства культуры – секретарь-переводчик.
Каждый раз, приезжая на Родину, Святослав Николаевич неизменно ходил по одному и тому же маршруту официальных визитов: Академия наук СССР, Академия художеств СССР, Министерство культуры СССР. Эти визиты стоили Святославу Николаевичу самого высшего напряжения духа. Он пробивал глухую стену тайного противостояния его предложениям и просьбам. Чиновничий люд вынужден был принимать Святослава Рериха и считаться с ним по многим причинам. У С. Н. Рериха было индийское гражданство в связи с женитьбой. Он всегда приезжал с Девикой Рани, и на всех официальных визитах и приемах они бывали только вместе. Союз Девики Рани и Святослава Николаевича как бы олицетворял в жизни мечту Н. К. Рериха о союзе России и Индии. Н. К. Рерих писал о России и Индии как о двух магнитах, о двух устоях в равновесии мира. Общественная деятельность Святослава Николаевича в Индии и его авторитет в правительственных кругах, сердечная дружба с Джавахарлалом Неру – все это обязывало советских чиновников относиться к Святославу Рериху внимательно. И, тем не менее, с каждым официальным визитом Святослав Николаевич все более убеждался в их лицемерии. Обещали ему открыть в Институте Гималайских исследований «Урусвати» филиал Академии наук, обещали достойно увековечить имя Отца и создать мемориальный музей в Ленинграде, в Москве – музей на квартире Брата, великого востоковеда Ю. Н. Рериха. Однако ничего этого до сих пор нет!
Должна еще сказать, что и музейные работники устраивали персональные выставки картин Святослава Рериха только по требованию политических деятелей, а не в силу признания его искусства. Говорили, что это художник, которого пригласил Н. С. Хрущев, и продолжают приглашать его только потому, что идет заигрывание с Индией. Вот такое было предубеждение и умаление искусства великого художника на Родине. Еще ни один искусствовед по-настоящему не воздал должное жизни и творчеству художника Святослава Рериха, а Почетным членом Академии художеств СССР он стал только после того, как был избран Почетным членом Академии художеств и доктором Велико-Тырновского университета имени Кирилла и Мефодия в Болгарии.
Глубокие исследования творчества Святослава Рериха есть, но это сделали люди, чьи имена не авторитетны у искусствоведов. Это замечательный рериховед Павел Федорович Беликов, живший в Эстонии, и алтайский художник Леопольд Романович Цесюлевич. Они первые обратили внимание на то новое, что внес в искусство живописи Святослав Рерих.
Многое из жизни Святослава Николаевича я узнавала от Девики Рани. Так впервые именно от Девики Рани услышала еще в гостях у Юрия Николаевича, как Святослав Николаевич трогательно заботился о животных и птицах. Тогда их было очень много на территории усадьбы. Иногда ему приходилось спасать и лечить их. Они сами являлись за помощью. Святослав Николаевич проявлял в этом большую находчивость. Для хромой птицы ловко пристроил какие-то подпорки, благополучно прооперировал. Если посмотреть на картины серии «Священная флейта», где ослики и буйволы млеют от звуков флейты, то само собой становится ясно, как относился он к животному миру.
Беседуя, Святослав Николаевич любил рассказывать о своих наблюдениях за жизнью зверей, птиц, насекомых. От него я услышала о птичке-садовнике, обитающей в тех местах. Он рассказывал, как птичка вьет гнездышко из веточек и листьев и украшает яркими цветами. Каждый день убирает увядшие и приносит свежие. Святослав Николаевич восхищался разнообразием и благородством растений, красотой бабочек и кристаллов, а однажды подробно рассказал об иерархическом устройстве жизни термитов.
На территории усадьбы два озера. Каждый год на них прилетало множество диких гусей и уток из Центральной Азии. Дикие слоны постоянно приходили на водопой. Святослав Николаевич наблюдал за их поведением, как они трогательно заботятся о слонихах и малышах. Когда наступают роды, все стадо выстраивается вокруг роженицы хоботами наружу, а потом продвигается со скоростью слоненка. Когда однажды малыш провалился в заброшенный колодец, все слоны столпились и стали подрывать вокруг землю. Они сразу же отошли в сторону, когда на помощь пришли рабочие. Слоны наблюдали за работой людей и терпеливо ждали. Рабочие спустились в колодец, слоненок послушно дал связать себя веревками, а как только оказался наверху, сразу же разорвал веревки и присоединился к стаду. Святослав Николаевич рассказывал, улыбаясь, радовался уму животных. А вот случай из жизни рабочих слонов. Они носили бревна и сбрасывали в котлован для фундамента. Вдруг один слон положил бревно на краю котлована и заупрямился. Когда кто-то догадался посмотреть, в чем дело, спустился вниз и вынес котенка, слон тут же сбросил бревно.