Воспоминания о Штейнере
Шрифт:
Технически мы называли, смеясь, этот зуд к со — ритмам в нас чесанием наших эфирных тел. "ДОКТОР ЧЕШЕТ ЭФИРНЫЕ ТЕЛА" — говорили мы в шутку; и думаю — правильно; заживание частей эфирного мозга [203] — источник странного состояния, которым учились овладевать; мозг начинал испытывать ритмические колебания, которые, ширясь, захватывали все большее пространство размахов и вывлекали как бы из головы: часть головы; при бурном "ВЫЛЕТЕ" и захваченности трепетом от головы до сердца (включая сердце) наступал "УПАДОК"; при захваченности эфирным ритмом от головы до плечей, минус сердце, — случался сон; "пируэт" активности, начинаясь с простого углубления восприятия смыслов, вел уже к психофизиологическим последствиям, ставящим вплотную задание: умения владеть "телами".
203
11 s'agit de la pertie du corps 'eth'erique correspondant au cerveau physique, et qui est responsable d'apr`es Steiner de la facult'e de penser.
Вот
И доктор требовал — такого присутствия на лекциях тех, кто осознали себя КУРСАНТАМИ; а то и не выдержать бы его "ПЕРМАНЕНТНО". Прослушав с десяток лекций, каждый сказал бы: "С меня хватит надолго!" И спокойно вернулся бы — кто в свою ветвь, кто к делам.
"КУРСАНТЫ" слушали изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, потому что они себя осознали в классе; отсюда — тенденция: появиться в любом городе, где читал доктор (передвижная школа, как подобает школе тренировки стихийного мозга); и доктор любил, чтобы появлялись; бывал доволен, когда те же, отсидев в Швейцарии, оказывались сидящими в Швеции. Другие члены — не ездили: они НЕКОГДА уже ездили; проходили "КУРС", или — в будущем собирались "ПОЕЗДИТЬ", или ставили иные, столь же "ПОЧТЕННЫЕ" задания — в других "КЛАССАХ" университета, им созданного. Я говорю — "ПОЧТЕННЫЕ" задания; для иных таскаться за доктором было "смешно", и — только; для других — "ПОЧТЕНИЮ"; ибо в этом и было их классное задание, санкционированное и доктором; кроме материальной возможности играло роль задание: пройти курс; был период, когда росло убеждение, что этот КУРС кончился; человек садился на место, или — отъезжал; не ТАСКАЛСЯ за доктором. Длительность "КУРСА" — индивидуальна: для меня "КУРС" длился около трех лет; я ЧЕТЫРЕ года слушал доктора в ОГРОМНОЙ ДОЗЕ, но лишь два с половиной года слушал ТАК, как описываю: всеми "ПАРАМИ" ушей. С середины пятнадцатого года я слушал его по — другому; стояли задания других "КУРСОВ": не этого.
И для "КУРСАНТА" — лектора — задание, как ему говорить, — огромная проблема, которую не всякий антропософ способен понять.
Для задания "КАК ГОВОРИТЬ" посещение лекций доктора было кладом: когда после четырехлетнего молчания я зачитал лекции, я зачитывал по — другому; чтение — импровизация или чтение "ТОЛЬКО" ЧТЕНИЕ стало заданием педагога, до конца осознавшего свой прием; иным кажется, что я "НЕПОСРЕДСТВЕН" в лекциях; я же ощущаю себя вагоновожатым, прибегающим к рулю и к тормозу; твердо знаю, когда надо говорить ТРЕЗВО, когда надо утомить внимание логикой, когда сознательно ее отбросить (чтобы отдохнул периферический мозговой слой) и покачать внимание мифическим ритмом, сим пинцетом, извлекающим из черепа ЭФИРНЫЕ ВОЛОСА, за которые надо где тянуть нежно, а где — грубо дернуть, где надо говорить, чтобы не понимали, и где, чтобы все СТАЛО ЯСНЫМ; нужно и НЕПОНИМАНИЕ; НЕПОНИМАНИЕ начинается там, где начинаешь говорить не с сознанием, а с подсознанием слушателей, надо уметь иметь обращение и с подсознанием.
Ведь качания на ЭФИРНЫХ РИТМАХ есть тренировка эфирному мозгу; когда ведешь курс, — уже к 3–4-ой лекции складывается сознание, кого ведешь к ВЫРЫВУ из мозга и кого нет; в последнем случае надо не откупоривать, а вкупоривать, сосредоточивая на абстракции; все — необходимые маленькие операции при ведении КОНКРЕТНОГО курса, — "ПЕДАГОГИКА", необходимая и при выдергивании больного зуба, неясная пациенту: в каждом слушателе есть такой зуб; один пломбируем, другой — выдергиваем, выдерг — выход к восприятиям стихийного тела; пломба — уход под череп; лектор немного и ТЕРАПЕВТ — ПЕДАГОГ.
Так вол ил доктор. Таким учил он нас видеть лектора.
Когда я сидел перед ним и развешивал уши, учился я чтению его слов, письму "КОТИКА ЛЕТАЕВА", чтению лекций и многому, о чем и не скажешь; все, что умею делать — убогое применение малой части того, что он предлагал: как материал к изучению (говорю не о "ЧТО": о "КАК"). Отсиживание, переезжание из города в город — "КУРС" неповторимый; может, с грехом пополам пройденный, но пройденный все же; кто не ставил себе лозунга "ВНИМАТЬ" с временным отказом от скороспелых суждений, — тот никогда не выйдет к собственности активности в нашей работе. Доктор взывал к абсолютному ВНИМАНИЮ до вторых, третьих, даже четвертых ушей [204] , чтобы "УШИ" раскрепостили от зависимости и ТРАФАРЕТА; но малая часть подаваемого попадала в "уши"; для отсутствия вторых "ушей" пропадало ВСЕ: и вместо эвритмических блесков иные антропософы сидели перед только ТЕКСТОМ: "Доктор, хатте гезагт!" [205] И ничего более.
204
Ces termes sont de Bi'elyi.
205
"Der Doktor hat's gesagt!": expression ironique souvent employ'ee dans le milieu anthroposophique, d'esignant la seule articulation dialectique de ceux qui versent dans une acceptation purement dogmatique de l'enseignement de Steiner.
Многие просмотрели в лекциях "ШКОЛУ".
Но кто "КУРСАНТЫ"? В мое время главным образом — иностранцы, нашедшие случай остаться при докторе; ядро передвижного УНИВЕРСИТЕТА было очень пестро; многие не подозревали, что учатся, сопровождая доктора из удовольствия; к сожалению: не все, кто УЧИЛИСЬ, потом УЧИЛИ; были УЧИВШИЕ из НЕУЧИВШИХСЯ.
Раз доктор сказал: "Если бы только два — три человека поняли меня, то я считал бы свою миссию исполненной". Не было и двух — трех; два, три — коллектив из понимавших "КОЕ-ЧТО"; большинство — ничего не поняли в "КЛАССЕ", ибо не знали, что они в "КЛАССЕ"; а класс — был и были "СТУДИОЗУСЫ"; к ним он и относился, как к таковым в ряде проявлений, делал различие между людьми: "Вот это вот наш "УВАЖАЕМЫЙ", а это — мой "СТУДЕНТ"!" Тут не деление на "ЭСО" и "ЭКСО" — териков, а именно деление двух групп слушателей; одна — состав членов данного города, съезда, ветви, временно приехавшие со стороны; другая группа — "СТУДЕНТЫ" и "СТУДЕНТКИ" данного времени.
В годах "группа" менялась; нехорошо было "ПЕРЕСИДЕТЬ"; но надо было и "ПОСИДЕТЬ"; ведь "ПОСИДЕНИЕ" было "ПОБЕГАНЬЕМ" и внутренним и внешним: пробегом по городам; это — "ГОДЫ СТРАНСТВИЯ", как первый этап ученичества; менялись: города, страны, культуры, музеи, библиотеки, ландшафты, природы; надо было выслушать доктора — на водах, на горах, в городах, среди зелени; все это меняло "КАК" его тем; и темы меняли "ВСЕ ЭТО"; надо было присутствовать при прорастании доктора ТЕМОЙ, которая появляясь зерном "НА ВОДЕ", в Бергене, потом давала росток в Берлине, среди асфальтов, чтобы процвесть; при горах, в Дорнахе. Брошенный вскользь намек, на следующей лекции делался отрывком, чтобы скоро стать темой лекции; и выветвиться — в курс; нет "КУРСОВ", как таковых; они — вершины ствола, проходящего сквозь ряд всяческих лекций, укорененного корнями в подпочве все толщи сказанного "ЭКСО" и "ЭСО" — терично; присутствовать из месяца в месяц при обрастании доктора темами — незаменимый опыт, ведущий к невольному обрастанию и тебя самого теми же темами, руководящими и чтением, и моральной фантазией; и даже — восприятиями культуры музеев; лекция врастала в жизнь, а жизнь — в лекцию; получалось непередаваемое ощущение: полета с доктором, схватившим тебя руками и несущим над всеми странами, всеми культурами.
Поздней вставало обратное: эмансипация от тем доктора; могла утратиться самостоятельность в ТЕМЕ ТЕМ: В АНТРОПОСОФИИ. Нужно было и безраздельно отдаться полету с доктором, и высвобождению в полете собственных крыльев.
Так сжал бы я в убогих словах смысл одного из "КЛАССОВ", в которых учил доктор.
Другой КЛАСС, о котором хочется все же сказать хоть Два слова, — "ЭСОТЕРИЧЕСКИЕ ЧАСЫ"; они объединяли лйц, пользующихся руководством доктора; след "ЭСОТЕРИЗМА" был всюду в словах доктора (и тем тоньше, чем популярнее он говорил); все же: в эсотерических уроках концентрировалась тема; "КАК" становилось "ЧТО", или разбором темы, связанных с медитативною работою или типичными явлениями "ПУТИ", анализ воздействия медитаций на моральную и физическую жизнь; курсы — Гаагский [206] , Ганноверский [207] , Христианийский [208] (Осло) ("ЧЕЛОВЕК В СВЕТЕ ОККУЛЬТИЗМА") — насыщены такими темами; концентрируйте их — и вы "олучите "ЧТО" эсотерических уроков; внешней грани меж ними и лекциями не будет; грань — внутренняя. Грань — в том, что тема урока сжимала фактическую наличность вопросов кушающих, в данную минуту здесь сидящих; зная лично "УЧЕНИКОВ", состояние их "ТЕЛ" и "ДУШ", зная присутствующих и по личным беседам, имея в записной книжечке отметку о данных слушателям медитациях, — доктор группировал вокруг основной темы все то, что имел сказать "А", "В", "С" в личной беседе, и от "А", "В", "С" уже зависело расслышать ответ ему.
206
Weiche Bedeutung hat die okkulte Entwickelung des Menschen… (cf. note 80) (mars 1913).
207
Die Welt der Sinne und die Welt des Geistes (du 27.12.1911 au 1.1.1912).
208
Der Mensch im Lichte von Okkultismus, Theosophie und Philosophie, (juin 1912).
Такие советы слышались и на других лекциях: но на "Э. С." ("Эсотеришэ штудэ" [209] ) шли специально их выслушать; здесь узнавались такие подробности о связи "РАЗВИТИЯ" с конкретом обставшей жизни, какие выглядели бы не вполне понятными на других "ЧАСАХ"; главное — подробности касались интимной работы здесь сидящих: объединенных этими "ЧАСАМИ" слушателей доктор называл "СЕСТРАМИ" и "БРАТЬЯМИ"; поднималась тема подробностей и твоего личного развития, разумеется, ВЫЧЕРЧЕНИЮ встающих перед тобой; доктор с такою щедростью осыпал нас нужным материалом указаний к личной работе, что удивляюсь тем, кто для этой работы после "ЧАСОВ" стремился еще к сепаратному свиданию; что оно могло прибавить? Порой — ничего. Разумеется: личное свидание давало "НЕЧТО", не бывшее на "УРОКАХ"; но — в совершенно уже другой сфере: например, в плоскости указаний внешне биографических; внутренняя "БИОГРАФИЯ" вполне ориентировалась "ЭСОТЕРИЧЕСКИМИ" часами.
209
Esoterische Stunden.