Воспоминания о службе
Шрифт:
Моим тогдашним сотоварищам, конечно, было трудно понять мое решение идти в военное училище. Дело в том, что я окончил реальное училище, как уже отмечал выше, со средним баллом 4,3. С таким баллом обычно шли в высшие технические учебные заведения. В военные же училища, по общему представлению, шла слабая по теоретической подготовке молодежь. На пороге XX века такое мнение о командном составе армии было довольно распространено. Поражение царской армии в Русско-японской войне явилось жестоким, но хорошим уроком. Не будь Русско-японской войны, царская армия была бы скорее и сильнее разбита германской армией, но об этом речь впереди.
Итак, весной я достиг основной цели — закончил среднее образование. Поблагодарив Смирнова, поддержавшего меня в критические дни моей кондуитной неблагонадежности, я покинул Пермь
Мерно постукивали колеса железнодорожного поезда, мчавшего меня по Уралу в Белебей, а в голове теснились мысли о новом избранном мною пути.
Что-то должно было принести будущее — вот вопрос, над разрешением которого в то время работал мой мозг.
ГОД ДОМА
Белебей тех времен был маленьким уездным городом с двумя тысячами жителей. Больше половины из них — татары и башкиры. Русские занимались торговлей и служили учителями. Очень немногие русские вели сельское хозяйство на пригородных землях. Одним словом, город был сельского типа. Жители уезда были смешанного состава: наряду с башкирами и татарами было много русских, украинцев, выселившихся на плодородные, богатые черноземом земли. Уезд занимался главным образом севом пшеницы, которая давала хорошие урожаи. Уроженец гор, теперь я попал в степь, которая имеет также свои прелести. Большой простор степей с их луговыми травами и ковылем создавал заманчивые картины русской природы.
Казенный винный склад, на котором служил мой отец, помещался в специально выстроенном на окраине города кирпичном здании.
Переговорив окончательно с родителями о моем намерении поступить в Московское военное пехотное училище, я начал собирать нужные для этого документы, на что потребовалось около трех недель. В середине июня в Москву я отправил все бумаги с фотографической карточкой, личной подпиской, что ни к каким тайным обществам не принадлежал и впредь принадлежать не буду.
10 августа 1900 года я выехал и через два дня был в Москве. На следующий день, чувствуя недомогание, я отправился в Лефортово в канцелярию Московского военного пехотного училища, чтобы навести справки о результатах моего ходатайства. В канцелярии висели объявления, из которых узнал, что 16 августа в 9 часов я должен явиться на медицинскую комиссию. Между тем уже к вечеру 13 августа я лежал в постели с высокой температурой и не мог поднять головы. Оправившись немного к 20 августа, я пошел в училище к адъютанту и заявил ему о причине моей неявки на комиссию. Однако он на это посмотрел довольно формально и заявил, что прием закончен и что я могу, если хочу, поступить через год.
Взяв свои бумаги, я с грустью выехал из Москвы, раздумывая о своей дальнейшей судьбе. Быть лишним ртом у родителей не хотелось. По приезде домой было решено, что год я проживу дома, а затем снова подам прошение о приеме в Московское военное училище. Сидеть без работы также не хотелось, и я поступил в контору склада винокуренного завода на должность младшего делопроизводителя с окладом 25 рублей в месяц. Служба в конторе принесла мне некоторую пользу. Рабочий день продолжался десять часов, из них один час — перерыв на обед. Под руководством конторщика склада я начинал постигать тайны бухгалтерии. Наконец, я ознакомился и с тем, что такое казенная винная монополия и что она дает государству. Для интереса приведу следующие памятные мне цифры. Продажная цена ведра водки в 40° была 8 рублей. Из этой суммы, будь то прежний винный откуп или казенная монополия, вычитался акцизный налог — 4 рубля 50 копеек. Само же ведро водки с посудой, со всеми накладными расходами на содержание администрации, уплатой за спирт, стоимость посуды, брак ее и бой стоило 1 рубль 60 копеек. Таким образом, купля ведра водки с доставкой в лавку обходилась 6 рублей 10 копеек, остальные же 1 рубль 90 копеек являлись частным доходом.
Вполне понятно, что через пять лет после введения казенной винной монополии министр финансов Витте мог дать на постройку военно-морского флота дополнительно к бюджету 90 миллионов рублей. Одним словом, казенная винная монополия являлась видной статьей дохода в бывшем Министерстве финансов.
Конечно, я не думал продолжать свою службу в конторе склада, но все же прослужил в ней 9 месяцев. Часть получаемого жалования я отдавал ежемесячно матери, а часть расходовал на то, чтобы заменить свои ученические куртки штатским костюмом, и даже кое-что поднакопил для будущего своего учения в военном училище, точнее для пошивки собственного выходного обмундирования. Вечера и праздники проводил за чтением, но вскоре вынужден был окунуться и в уездное общество, особенно с приездом молодежи на рождественские каникулы. С окончанием каникул опять у меня пошла тоскливая жизнь уездного города: хождение по гостям, приемы гостей с обязательной игрой в «коммерческие игры» (преферанс, винт) и обильным ужином в заключение.
Белебей жил сонной жизнью уездного городка, особенно зимой, когда свирепствовала метель, заунывно дул ветер в трубу. К утру наметало столько снега, что едва удавалось открыть двери, чтобы пролезть и расчистить дорожку около дома. Летом, правда, городок оживал. Даже прибавлялось населения, так как на кумыс приезжали дачники, которым не по средствам было жить на курорте.
Прошение и все необходимые документы мною своевременно были посланы в Московское пехотное юнкерское училище. В конце июля я ушел со службы из конторы винного склада, сохранив теплые воспоминания о своих сослуживцах, преподававших мне бухгалтерию. Прожив недели две дома, я 10 августа снова выехал в Москву в училище. Беспокоила мысль о здоровье, о том, не забракует ли приемная медицинская комиссия. Здоровьем я вообще никогда не блистал.
В МОСКОВСКОМ ВОЕННОМ УЧИЛИЩЕ
Рано утром 13 августа 1901 года я приехал в Москву и остановился в номерах на Земляном валу, названия номеров уже не помню.
В тот же день я зашел в училище. Наученный первым приездом, я отметился в канцелярии училища и узнал у его адъютанта, симпатичного штабс-капитана Тульева, порядок приема. Бумаги мои были в порядке, предстояло пройти медицинское освидетельствование. Вопрос о приеме решался медицинской комиссией и конкурсом аттестатов. Средний балл для конкурса в 1900 году был 3.3. В этом году ввиду большого наплыва желающих поступить в училище на 200 имеющихся вакансий, из которых 30 оставлялись для поступающих на одногодичное отделение, ожидалось, по словам адъютанта, повышение конкурсного балла.
До 18 августа было время, и я решил разыскать своего белебеевского знакомого И.И. Полозова, проводившего свой отпуск в Москве. Через адресный стол я скоро нашел его в номерах на Ильинке, в так называемом «Троицком подворье». Вдвоем мы начали наши экскурсии по Москве. Купеческая широкая Москва с ее ресторанами обоим нам была не по карману.
В 1901 году Москва освещалась газовыми фонарями на главных улицах, а на остальных керосиновыми. Особой чистотой улицы города не отличались. Было душно, пыльно. Еще продолжался дачный сезон. Медленно тащилась по улицам конка, но Москва обгоняла уже Петербург в устройстве трамвайного движения. В то время как в Петербурге до 1908 года не имелось трамвая, в Москве уже в 1901 году были две линии трамвая: одна — от Александровского (Белорусского) вокзала до Петровского дворца и вторая — от Страстной площади до Петровского парка.
По городу сновал главным образом торговый люд: купцы чинно сидели в магазинах, а различные доверенные, артельщики и лавочные «мальчишки» шли в различных направлениях. Как-никак, а Москва была торговым центром России.
18 августа я приехал в училище на медицинскую комиссию. Беспокоился, окажусь ли годным? В те времена полагалось, чтобы объем груди равнялся половине роста, а так как мой рост достигал 175 сантиметров, то несоответствие объема грудной клетки вызывало у меня опасения. Моего старшего брата Александра три года призывали на военную службу, но так и не призвали, потому что объем грудной клетки не соответствовал его росту. Строгий медицинский осмотр прошел для меня вполне благополучно, и в ведомости, вернее в протоколе комиссии, я увидел отметку «годен». Конкурс аттестатов я выдержал успешно. Часов около 11 утра 29 августа я прочел вывешенное в канцелярии училища объявление о приеме в Московское пехотное училище, меня зачислили юнкером во 2-ю роту (по росту).