Воспоминания о Тарасе Шевченко
Шрифт:
почему она называла его «приблудой».
Первый учитель Тараса Григорьевича Шевченка стихарный дьячок с. Кирилловки Петр
Федорович Богорский был сыном священника с. Верещак, учился в бывшей киевской
академии до среднего класса риторики, а по изучении при архиерейском хоре церковного
устава и нотного пения в 1824 г. определен дьячком в с. Кирилловку; в 1827 г. он имел от
роду 27 лет. Он-то приютил и просветил книжною мудростию блуждавшего по селу Тараса
и ввел
Хлипновки и другим грамотным людом, стоявшим выше крестьянской среды. По
свидетельству покойного священника с. Кирилловки о. Григория Кошица, Богорский сам
добровольно принял к себе Тараса и никто ему за него ничего не платил. [Каким-нибудь
горьким пьяницей он не был, хотя на требах и в обществе не отставал в выпивке от своих
прихожан. (...) Не возьми его Богорский к себе в науку, Тарас, верно, затерялся бы в числе
других сельских детей.] Что дьячок посылал Тараса читать псалтырь над покойниками, за
это нельзя его осуждать: таков был общий в церковных школах обычай, чрез который
мальчики приобретали навык в чтении; обычай этот нравился самим родителям детей, а
дьячка облегчал в исполнении лежавшей на нем обязанности, служа некоторым возмездием
за даровое обучение. А если вспомнить обычаи и городских училищ того времени, гимназий
и пансионов, в которых не щадили лозы для шалунов детей, то нечего удивляться, что
дьячок Богорский не особенно нежен был с мальчиком такого предерзливого и
непостоянного нрава, каким был Тарас Шевченко во время своего детства.
В доме священника Иоанна Нестеровского Тарас не жил и ничему не учился у него, да и
не мог учиться, так как Нестеровский был уже стар для того, чтобы учить грамоте, а жил он
некоторое время у другого священника той же кирилловской церкви о. Григория Кошица,
исполняя обязанности хлопца-погоныча, присматривавшего за скотиной и запрягавшего
буланую и широкохвостую кобылу его, что вспоминалось и впоследствии, во время двух
приездов Тараса Григорьевича в Кирилловку в 1845 и 1859 г. Покойная жена о. Григория
передавала нам, что, находясь в ее доме, Тарас в зимние вечера всегда в кухне что-нибудь
читал про себя, как грамотный мальчик, а по словам о. Григория, Тарас в кухне его выучил
две кафизмы /40/ из псалтыря. Полагаем, что в доме о. Григория Тарас Григорьевич не был
ничем обижен, так как о. Григорий был человек весьма достаточный, имевший хорошее
хозяйство и два больших сада при доме, а жена его была очень добрая женщина, оба же они
вели жизнь довольно патриархальную, проводя дни и вечера вместе с своею прислугою в
большой
отделялись от своих слуг в свои светлицы, состоявшие из двух небольших комнат на другой
половине дома. Впрочем, отзывы о. Григория были не в пользу Тараса Григорьевича: он и
впоследствии называл его все-таки «ледащим», т. е. неспособным к какому-либо
хозяйственному делу. Хотя я бывал часто в доме о. Григория Кошица, сын которого Иван
учился вместе со мною и моими братьями в богуславском училище и ездил туда на оной
буланой кобыле, но, к сожалению, не приметил я тогда погоныча, в душе которого таился
поэтический гений. От о. Григория Тарас взят к управляющему в прислугу и вскоре
отправлен в Вильну к Энгельгарту.
Жители сел, смежных с Ольшаной, особенно женщины, предпринимали иногда
путешествие в лебединский «панянский» (девичий) монастырь, отстоящий от Кирилловкы
на 35 верст. Монастырь этот с церковью во имя св. Николая основан в 1779 г. тремя
вышедшими из Молдавии монахинями Трифиллиею, Дарьей и Февронией, а церковь
устроена при участии первого ктитора из крестьян Николая; мужским он никогда не был, в
8-ми же верстах от него, в конце с. Лебедина, существовал до 1840 г. отдельный мужской
лебединский георгиевский монастырь, основанный в XVII веке и упраздненный в 1845 году
38
при митрополите киевском Филарете. С событиями 1768 года ни тот, ни другой монастырь
ни в какой связи не состояли. Мотронинский монастырь, называемый у г. Чалого
Лебединским, где по преданию гайдамаки освятили свои ножи пред Колиивщиной 1768 г.,
находится в 40 верстах далее Лебединского монастыря, близ м. Жаботина, в мотронинском
лесу. Таким образом, в рассказе о путешествии Тараса в лебединский монастырь г. Чалый
смешал три монастыря в один. Неудивительно, он говорит по преданию или по слуху. .
И. М. Сошенко, открывший Тарасу Григорьевичу дорогу к высшему образованию, был
родом из местечка Богуслава Киевской губернии, отстоящего на 40 верст от с. Кирилловки,
сын мещанина, и до поступления в Академию художеств учился живописи в м. Ольшаной у
шляхтича Превлоцкого, довольно хорошего живописца, которого не нужно смешивать с
маляром Исидором Превлоцким, жившим в с. Тараще Каневского уезда и украшавшим
церкви и дома священников всего околотка своею весьма немудрою кистью. Ольшана для
Сошенка была особенно близким и памятным местом, где, по поручению Превлоцкого, им
написана была псовая охота на заборе и воротах Энгельгардтовой псарни, по улице,