Воспоминания об Израиле
Шрифт:
– Как это нет евреев? Вот я – еврей. И не егуди. Мы – биньямини.
– Какие еще биньямини? Нет таких. Это все было две тысячи лет назад. И ты русский, так как твоя мать русская.
– Не согласен. Мне отец говорил, что его дед однажды рассказывал, что мы биньямини. И отцу, и прадеду я верю. И я не русский, так как у биньямини не было решения, что только дети евреек – евреи. Это у егуди раввины решили так в XIII или XIV веке. Нас, биньямини, Барух а шем, это не касается. Так что я – еврей, и дети мои, и внуки – евреи. Надеюсь, что и правнуки будут евреями.
Так наш спор ничем и не закончился. Но в первую же субботу, когда я случайно (не совсем случайно) явился утром в бейт кнессет, меня вызвали читать отрывок из Торы.
9.4. Я и религия
Я уже писал выше, что вопросы религии в нашей семье не поднимались. Отец к подобным вопросам относился безразлично. То есть не обращал внимания на то, что мама на Пасху ездила к единственной в Волгограде церкви святить куличи. Правда, ел их, как и все мы, с удовольствием. К тому же он был членом КПСС с 1939 года, с соответствующим отношением к попам и раввинам. Меня, как и всех парней моего времени, церковь и синагога, которой, кстати, в Волгограде и не было, не интересовали. Впервые я обратился к религии в 1971 году, когда Саша лежал в больнице с аллергической реакцией на тетрациклин. Реакция была страшная, врачи ничего не обещали хорошего, и мы, еще молодые родители, опасались самого худшего. Я это описал в «Воспоминаниях о России». Был в это время в командировке в Москве и пошел вечером в храм Феодора Стратилата. Не потому, что он чем-то знаменит, просто я оказался рядом, у главпочтамта, что на Мясницкой. После входа в храм, слева имеется небольшой придел Пресвятой Богородицы «Нечаянная радость». Это теперь я знаю точное название придела и иконы в нем (проверил по Гуглу). Тогда я просто молился перед иконой. Не знаю ни одной молитвы, не помню, что и как я просил о своем Сашеньке, но она мне улыбнулась. Это абсолютно точно. И когда я на следующий день позвонил Рине на работу (дома телефона не было), узнал, что Саше стало лучше. Нет, я не стал православным, не ходил в Новосибирске или в Волгограде в церковь, но, когда приезжал в командировку в Москву, заходил в этот храм постоять перед иконой хотя бы несколько минут.
В 1989 году к нам в Перловку приехали из Израиля Голда и Иосиф. Начались разговоры о том, что мы евреи, о репатриации. Вероятно, тогда я решил познакомиться с Библией. Сразу же достал ее, вернее, таковая в моей библиотеке была всегда. Просто я в Библию последний раз заглядывал в детстве. Читал, знакомился с жизнью праотцов. А после репатриации детей, когда мы твердо решили последовать за ними, только дождаться выхода Рины на пенсию, я попросил детей привезти мне израильский вариант Библии. Не помню, кто из них привез Тору, указал, как нужно ее читать еженедельно. Невиим и Ктувим я получил уже в ульпане в Израиле.
Бейт кнессет я нашел в Маалоте примерно через полгода. Вы спросите, почему мне пришлось «искать»? Бейт кнессетов в городе не так уж мало, в каждой шхуне имеются, и не один. Но одни не нравились мне тем, что в них только марокканцы, другие – тем, что там все хасиды. Как-то я сторонился всегда всех дворов и направлений. Нашел, наконец, мафдаловский бейт кнессет. Это я так называю его условно. К нам на самом деле приходят и марокканцы, и хасиды, все, кто недоволен порядками в прошлом своем бейт кнессете. У нас нет некоторых строгостей, присущих другим.
Никто не возражал против того, чтобы я приходил на службы, хотя все знали, что у меня мать русская. Посещал службы я только вечером в пятницу. В субботу утром не решался на это. Надо мной сразу взял шефство один из габаев, время от времени показывал мне во время службы, что именно читается в тот момент. Ведь я практически не знал иврит Торы, все время терял нить читаемого всеми. Но примерно через год освоился, габай пересел от меня на свое обычное место. Кстати, через несколько лет он заговорщицки спросил меня на улице при встрече, почему я не решаюсь пройти гиюр, ведь в Маалоте очень благодушный религиозный суд, за год проходят через него десятки олимов. (Нужно отметить, что иудаизм строго запрещает агитировать за вступление в еврейство.) Пришлось объяснять, что я не обрезан. Где там было искать в Сталинграде в 1942 году моэля. Там и до войны подобного трудно было найти. Да и мысли такой у мамы не могло возникнуть. Она моего старшего брата Натана крестила в церкви. Мне через подобное, к счастью, не пришлось проходить.
Это нашим девочкам нужно проходить гиюр, чтобы с браком проблем было поменьше и дети были признаны евреями. Но в армии это сделать легко. Военные равы прекрасно понимают, что хитрости Танаха девочкам знать ни к чему, достаточно иметь четкие представления об основных требованиях соблюдения кашрута в доме и при приготовлении пищи. Для мужчин главное – иметь возможность быть похороненным без проблем. Казалось бы, пройди обрезание, предстань перед религиозным судом, и возрастет вероятность того, что, хотя тебя признают не совсем кошерным, для Хевра Кадаша ты будешь достаточно хорош – выделят место, похоронят по всем правилам и прочитают все молитвы.
Я столько раз задумывался над этим и каждый раз упирался в необходимость совершения обрезания. Сын в первые годы предлагал мне пройти обрезание в нашей больнице, там есть хирурги, имеющие теуду моэля. А если нет такой теуды, то всегда найдется рав, готовый присутствовать при этой процедуре, чтобы подтвердить законность обряда. За небольшие деньги, конечно. Не в деньгах дело, да и экзамена церковного суда я не боюсь: ведь Танах прочитан десятки раз, тем более Тора, которую читаю полностью ежегодно, начиная с 1990 года (уже 33 раза прочитал). Да и часто я рассказываю по памяти отдельные моменты из Танаха, когда что-то спрашивает Вера, сестра Рины. Если суд не будет слишком налегать на вопросы кашрута, то я отвечу на любой, не очень каверзный вопрос. А приличный отзыв из моего бейт кнессета мне обеспечен, там меня знают уже более двадцати пяти лет; вероятно, я старейший из прихожан нашего бейт кнессета.
Есть еще одна вещь, о которой я обычно не говорю. В моем понимании все мы: евреи, христиане всех конфессий, мусульмане, хоть шииты, хоть сунниты, – все молимся одному и тому же Богу. Только по-разному молимся. Не уверен, что со мной согласились бы господа равы, попы, муллы.
10. Общественная жизнь в Израиле
10.1. Рынок
Да, рынок. Это та часть общественной жизни, с которой мы знакомимся сразу же после приезда на новое место. Ведь денег маловато, мы еще не знаем, насколько будет хватать того, что нам дают в первое полугодие, когда государство утверждает, что обеспечит нас, даст возможность выучить язык и найти хоть какую-нибудь работу. Конкретно нашей семье ни в коем случае не грозило «полное безденежье»: есть квартира. Значит не нужно значительную часть того, что дает государство, отдавать частникам. Да и некоторый запас долларов имеется – на первое время хватит. Но рынок тянет к себе, уже в России привыкли, что там все должно быть чуть дешевле и свежее, чем в магазине. Пусть еще нет многочисленных знакомых, с которыми можно поболтать, обсудить что-то, все равно, хочется посмотреть на людей, оценить такой важный элемент будущей жизни.
В первые годы рынка в Маалоте не было. Приходилось в субботу ехать или идти пешком на рынок в Таршиху. Нет у нас машины, и не предвидится, так как олимам, получающим пособие от государства, не положено иметь машину (разрешили иметь старенькую машину значительно позднее). Нет, некоторые умудрялись покупать на имя детей или дальних родственников, но ведь могут «правдолюбцы» сфотографировать, как ты вальяжно садишься в машину на водительское сиденье, и отправить фото кому следует с указанием твоего имени и адреса. Мы такого расклада не жаждали, поэтому двухкилометровый путь до рынка в Таршихе преодолевали пешком каждую субботу. А мы ведь не на равнине живем – это Израильская Швейцария. Но в пятьдесят пять лет подобная прогулка, даже с нагруженной овощами и фруктами тележкой, не страшна. Да мы еще при этом говорим и о полезности подобной прогулки. Это теперь, когда нам за восемьдесят, о подобной прогулке даже не мечтаем. Тем более, на тот рынок и назад можно бесплатно проехать на очень приличном автобусе, в котором всегда большая часть сидений не занята. Да и не очень нам это нужно, ведь в среду работает базар в Маалоте.
Помню, как ирия хотела сначала построить крытый рынок в Меоне, это сразу же за Таршихой. Жалко было выделять драгоценное место для подобного дела. Да и руководство города не думало о тех, кто вынужден был бы тащиться туда пешком. Не представляют работающие люди (забудем о национальности, хотя тогда поголовно все руководство состояло из марокканцев), что можно ходить пешком, забывают об этом. Но русская часть города взбунтовалась. Скрепя сердце, территорию нашли, и не так уж далеко почти для всех. Кстати, построили по очень приличному проекту. Так что мы, пожилые жители городка, теперь блаженствуем: ни дождь нам не страшен, ни сильная жара. Да и до рынка нам можно доехать на автобусе: всего-то проехать две остановки, да еще и бесплатно. И автобус ходит каждые двадцать минут.