Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология)
Шрифт:
Отсюда и параллельное использование такого приема как метонимия (от человека остается часть и та символически дается, через условный символ). В воспоминаниях Одоевцевой, например: "Я обвожу их взглядом, перескакиваю с одного незнакомого лица на другое, вспоминаю лишь какую-нибудь деталь серьезный, сосредоточенный вид Терапино, красивые глаза Мамченко под резко очерченными темными бровями, энергичное, жизнерадостное выражение лица Кнута, очки Злобина, горделиво закинутую пышноволосую голову Бахтина". Одоевцева, 2, с.63.
Отсюда возникает и определенная двуплановость видения (прием пришедший из поэтики импрессионизма) персонажа. На этом пути неизбежны и издержки автор вынужден сосредоточиться на одном героем и его окружение выходит бледнее, чем оно было на самом деле. Так, на фоне Гумилева в воспоминаниях Одоевцевой не видно других поэтов (кроме Белого, о котором говорится достаточно часто).
Усиливая характерные черты образа, превращая его из героя толпы в одного из героев описательного фона, Одоевцева выделяет его главную черту доминанту. Обычно основным приемом становится цепочка определений, каждый из героев, как показано в приведенном примере наделяется своими признаками. Подобный прием часто встречается и в поэзии акмеистов.
И все-таки здесь главным остается именно описание, а не цельный портрет героя. Автор намеренно не соединяет отдельные черты образа Гумилева в цельную картину. Она смотрит на него из временного далека, подчеркивая несовершенство собственной памяти: "Все они, вместе с Гиппиус и Мережковским, Адамовичем и Оцупом, сливаются в одну картину". Одоевцева, 2, с.39, 40.
Иногда образ конструируется на основе аллюзии. Писательница подводит читателя к нужной аллюзии с помощью ряда деталей. Таков, например, портрет Блока: Помимо конкретной характеристики "Гаэтан еще был красив и кудряв, волосы золотели рыжинкой. Волоса были совершенно живые" вводятся и дополнительные сведения, напоминающие о содержании его произведений "служением Прекрасной Даме, тоской об утрате ее, мечтой о соединении с ней, полны были песни ее последнего рыцаря Гаэтана". Форш, с. 135, 134.
Прозвища помогают писательнице заострить характеристику — придать каждому образу более обобщенное, иногда даже случайное звучание. Отсюда выделение в качестве центральных четырех персонажей, как наиболее приметных деятелей того времени — Еруслана (Горького), Гаэтана (Блока), Микулы (Клюев).
Одним из приемов построения образов второстепенных персонажей становится конструирование ассоциативных рядов, которые при расшифровки и позволяют выявить своеобразие авторской характеристики персонажа. У В.Катаева в "Алмазном венце" одним из центральных персонажей становится Ключик (Ю.Олеша). Некоторые исследователи считают его собирательным образом, хотя отдельные реалии и биографические штрихи позволяют расшифровать его скрытое имя.
Образ находится в центре повествования, автора волнует общность их биографии (в том числе начальный этап биографии), сходство происхождения, уровень литературного таланта. Символика имени указывает, что герой является «ключиком» к авторскому пониманию времени, понятие «ключик» — это ключик к его сказкам (ассоциация — скрытая аллюзия — Буратино). Может быть, это и ключик к сегодняшним воспоминаниям — рассказу о путешествии по Европе. Постепенно читатель расшифровывает эту цепочку на основе созданного автором контекста.
Образовывая единую систему, второстпенные образы строятся вокруг одного центра — личности самого автора. В зависимости от поставленной задачи у одного и того же героя может быть одно или несколько описаний, каждое из которых содержит вполне законченную картину (на уровне портрета). Иногда автор организует из подобного описания самостоятельную портретную характеристику, обосабливая и выделяя историю герояв форме микробиографии.
В тоже время иногда автор постепенно раскрывает образ второстепенного персонажа путем дополнения или расширения первоначального описания. И тогда случается и так, что некоторые действующие лица из героев общественно значимых, исторически примечательных становятся просто персонажами произведения. Они получают право на самостоятельную характеристику, в которую входит и портретное описание, и речевая характеристика, и авторский комментарий.
Иногда эпизодические персонажи вводятся авторской характерикой. Так с едкой иронией Каверин описывает прежнего хозяина квартиры, предоставленной Ю.Тынянову, по фамилии Барц: "… Хотя фамилия Барц ничего не значила, он был похож на нее. Его крепкий нос с белым кончиком время от времени вздрагивал — от страха или отвращения. Мы были для него бандой оборванцев, ворвавшихся в его обжитой, уютный, чистенький дом. Опьяненный тем. что его имущество сохранилось он танцующей походкой расхаживал по квартире, объясняя нам значение семейных реликвий… Три дня он вывозил мебель и в квартире становилось все пустыннее, все веселее." Каверин, с. 322–323. Заключительная реплика указывает на состояние — герои растеряны и не знают, что им делать, поэтому пытаются как бы сгладить столь отрицательное положение — "и в квартире становилось все пустыннее, все веселее."
Обрисовка второстепенных персонажей в мемуарном повествовании традиционна. Обычно дается мгновенная, одномоментная или достаточно подробная характеристика. Таков, например, портрет В.Шкловского, напоминающий фотографию: "худой, двадцатишестилетний, быстро лысеющий, с короткими руками и коротковатыми ногами сильного сложения, говоривший только главными предложениями — просто и одновременно сложно. Пожалуй, можно было сказать, что он и сам похож на главное предложение — ничего «придаточного» не было ни в его одежде, ни в манере держаться". Каверин, 2. с.324.
Преобладание конкретного описания вместо развернутой и последовательной характеристики обуславливает выпуклость и законченность изображения второстепенных персонажей. _
Иногда образ строится на основе авторского восприятия: "Я пишу об Адамовиче, близком и чуждом мне, которого я любил и порицал, защищал и клеймил много десятилетий. Это смесь разнородных чувств, одновременно уживающихся, не только не исказит реального образа, но наоборот, надеюсь, поможет его восстановить". Яновский, с.101.
Поскольку функция второстепенного персонажа характерологическая, особое место значение имеют используемые изобразительные приемы.
Важное место занимает, метафора или, как замечает исследователь, "метафорическая наблюдательность моментальных оценок в сочетании с цепкостью памяти". Шайтанов, 1, с. 30. _
Исследователь отмечает не только склонность к метафорической изобразительности, "но иногда и общность найденной метафоры, подтверждающей точность впечатлений. Ведь в этом случае совпадает не просто свидетельство двух разных очевидцев, но совпадает ассоциативный образ, вызванный наблюдением и оставшийся в памяти". В качестве примера исследователь приводит несколько портретных характеристик Горького, строящихся на одном метафорическом сравнении — отношении писателя к вещам ("Горький среди нас" К.Федина и воспоминания М.Слонимского). Шайтанов, 1, с. 30.