Воспоминания. Война 1914—1918 гг.
Шрифт:
Достаточно ли было этих качеств при современном вооружении?
Командование армиями с их штабами и службами было прекрасно организовано еще задолго до этого. Оно было представлено выдающимися военными деятелями и их подчиненными, отлично подготовленными к выполнению своих обязанностей.
В 1914 г. в нашей армии превыше всего ставили наступательный дух, который, вследствие постоянного его подчеркивания, должен был стать довлеющим в действиях частей. Это приводило к слепой и прямолинейно-грубой, а следовательно, опасной тактике, к упрощенной, однообразной стратегии, зачастую бесплодной, бессильной и дорогостоящей. В общем, от слишком упрощенной доктрины можно ждать сюрпризов при первых же столкновениях с противником.
Наша армия пережила сорокалетий период мирного времени. За это время проводившиеся ею учения не могли ей дать представления о трудных условиях современного поля сражения и о силе царящего на нем огня. Изучение событий войны 1870
Таким образом, с больших маневров и из колониальных экспедиций вынесли в качестве формулы успеха, в качестве доктрины боя всемогущество наступления, предпринятого с твердым решением «дорваться» до противника. Были рекомендованы боевые порядки, могущие поддерживать непрерывное питание боя. Для генерала и строевого офицера, так же как и для рядового солдата, вышивали всяческие узоры на тему о моральных силах, о воле к победе, совершенно безоговорочно и без разбора.
В результате, когда началась война, бои развивались быстро и в дело сразу вводились значительные силы, но зачастую при невыясненной обстановке и без достаточной огневой подготовки, особенно артиллерии, требующей некоторого времени для подготовки стрельбы. Щедро введенные в бой силы, слабо поддержанные артиллерией, озабоченные, главным образом, стремлением двигаться вперед быстро и вместе, вскоре оказываются безоружными, в опасном положении и несут потери от невидимых огневых средств, возникающих и поражающих их со всех сторон. Несмотря на всю свою энергию, войска не могут «дорваться» до противника. Приходится возобновлять огневой бой. Войска, измученные и ослабленные потерями, останавливаются в сравнительно густых построениях. В этом выдвинутом вперед положении и в слишком тесной группировке они должны дожидаться, пока артиллерия, находящаяся еще на значительном расстоянии, уничтожит задерживающие их препятствия или орудия. Потери возрастают. Так зачастую не вполне подготовленное наступление, хотя предпринятое крупными силами и энергично проводимое пехотой, считавшей, что она одной своей доблестью может сломить внезапно возникшее перед ней препятствие в виде пулемета или орудия противника, приводит к бессилию и неудаче.
Если идеи наступления, прежде всего решительного движения вперед, на худой конец достаточно как заповеди для рядового бойца, то ее, как мы видели, не может быть достаточно для начальника, который должен повести свою часть. При сколько-нибудь значительной численности последней начальнику приходится принимать меры по обеспечению ее движения вперед разведкой, охранением, а также различной поддержкой. Не отказываясь от необходимого принципа движения, он должен применять его, сообразуясь с добываемыми сведениями, обеспечивая себя некоторыми мерами охранения и заранее установленной связью. Для этого ему надлежит действовать постепенно вводимыми в бой и выдвигаемыми вперед силами, которые перестраиваются в боевой порядок только в надлежащий момент перед указанными им объектами, когда препятствия будут обнаружены и уничтожены артиллерией.
Что касается крупных соединений, то «Временное наставление», а затем «Устав вождения крупных соединений» безоговорочно утвердили в 1912 и 1913 гг. в качестве линии поведения догмат наступления. В них было написано: «Уроки прошлого принесли плоды. Французская армия, вернувшаяся к своим старым традициям, не признает при ведении операций другого закона, кроме наступления».
В 1870 г. наше командование погибло из-за своей приверженности к обороне, и притом к обороне пассивной. В 1914 г. ему предстояло испытать ненужные неудачи и жестокие потери, явившиеся следствием его исключительного увлечения наступлением и знакомства с приемами одного только наступления, систематически применявшегося им во всех случаях. В действительности же командование должно всегда основательно знать сильные и слабые стороны как наступления, так и обороны и условия возможности применения того и другого. Только путем разумного сочетания этих двух систем командование сможет организовать мощное наступление в желательном для него пункте. Эта необходимость возрастает с численностью вводимых в дело войск.
Командир крупного войскового соединения не может быть только отличным солдатом. Он не должен ограничиваться одним приказанием наступать, применяя во всех случаях правила, указанные для войсковых единиц меньшей численности. Он может организовать наступление с шансами удачи только на местности, удобопроходимой для сильной пехоты и благоприятной для действия артиллерии. Всякая другая местность повелительно диктует ему демонстративные действия или даже оборону. Ему приходится ограничивать свои замыслы. Поэтому всякий командир дивизии, а тем более командир корпуса и в еще большей степени главнокомандующий обязан, используя свои войска, ставя им задачи, указывая им образ действий, учитывать местность. Он должен одновременно применять наступление на одних участках, оборону и демонстративные действия на других и постоянно комбинировать эти виды боевых действий. Отнюдь не следует признавать только идею наступления, которая, будучи возведена в систему и распространена на все случаи, становится слепой, а потому опасной.
Нам неоднократно пришлось страдать от этого злоупотребления правильной по существу идеей наступления, проводимой без разбора.
Превознося и разрабатывая, как мы видели, эти идеи наступления, доминировавшие над всеми другими соображениями и основанные на недооценке силы огня, в то же время придавали слишком мало значения вооружению. Так, наша пехота была вооружена пулеметами в значительно меньшем количестве, чем германская.
Наш армейский корпус имел только 120 пушек, все 75-мм калибра, тогда как германский армейский корпус при меньшем численном составе пехоты имел 160 орудий, часть которых составляли 105- и 150-мм гаубицы. Так же обстояло дело с нашей армейской тяжелой артиллерией, которая по числу и калибру орудий была значительно слабее германской тяжелой артиллерии. Несмотря на все свои качества, наша превосходная 75-мм пушка не могла, особенно при наступлении, возместить эту слабость в отношении количества и калибра и свою непригодность для навесной стрельбы. При обороне она могла мощным заградительным огнем оказывать нам величайшие услуги, разбивая сильнейшие атаки противника; но чтобы с выгодой придерживаться этой тактики, она требовала крупных запасов огнеприпасов. На деле же эти запасы не превышали 1500 выстрелов на орудие, а производство снарядов было подготовлено очень слабо. Значительные пробелы имелись также в нашей авиации и в службе связи.
Дело в том, что правительство, считавшееся лишь с необходимостью обороняться, долго противилось военным расходам и тем самым ограничивало количество технических средств. А эти средства были все более необходимы для успешного наступления армии при том значении, которое приобретало для борьбы вооружение. Поэтому наступление как общая форма наших действий должно было при практическом осуществлении натолкнуться на вполне реальные затруднения. Тесная связь политики и ведения войны настолько непреложная истина, что второе может быть прежде всего только продолжением первой. Как бы страстно военачальник ни стремился к победе посредством наступления, которое одно может привести к ней, обстановка, созданная для него политикой, часто вынуждает его думать в первую очередь об обороне.
Чем больше ограничено его наступательное вооружение, тем больше его стратегия должна учитывать это обстоятельство, подготовляя и организуя оборону на все более широких участках фронта. Это даст возможность сосредоточить имеющиеся в его распоряжении наступательные средства на других участках, где он и сможет тогда атаковать по всем правилам искусства.
Мы еще раз констатируем, что командование различных степеней должно освоиться равным образом с идеей, техникой и практикой обороны. Разве во все времена не надо было уметь отражать удары и затем атаковать, чтобы справиться с серьезным противником? Безусловно, упрощенная доктрина наступления, которая должна была вовлечь наши войска в грубо-прямолинейные и слепые атаки, не могла быть достаточной и для главного командования. Как мы только что видели, она прежде всего могла привести к бессилию стратегии, если только командование не располагало превосходными силами, достаточно многочисленными и подвижными, чтобы, отразив попытку охвата со стороны противника, добиться охвата по крайней мере одного из его флангов. В 1914 г. французские силы, даже усиленные британской армией, еще немногочисленной в начале войны, не позволяли думать о такой операции.
Итак, наша военная доктрина была слишком куцей, так как она ограничивалась для всех великолепной, но слишком исключительной формулой наступления.
В виде компенсации за эти слабости доктрины мы имели первоклассный штаб, отлично натренированный в исполнении своих служебных обязанностей и, кроме того, включавший в свой состав людей выдающегося ума. Действительно, военная академия и курсы высших военных знаний развили во многих офицерах вкус к работе, а также укрепили и расширили их способности. Хорошо одаренные натуры должны были использовать приобретенные знания, как и свои значительно расширенные и хорошо тренированные способности. Во время войны они получили возможность оказывать ценнейшие услуги, быстро приспособляясь к новым обстоятельствам. Но они нуждались в руководстве, так как в большинстве это были молодые офицеры, которым не хватало зрелости, то есть опыта, который один только и дает суждению всю его широту. Не хватало и авторитета, который обеспечивает командованию спокойное и уверенное принятие правильных и сильных решений.