Воспоминания
Шрифт:
Может, это наследственность? Но линия моей семьи не должна была пересекаться с Европейцами последние пять поколений... ну, так как я не знаю ничего дальше этого; возможность, что это пришло от некоторого давнего генетического предка может существовать. Но летом даже Окаа-сама стает немного темнее и цвет лица Ани можно назвать загорелым, так как он так великолепно впитывает солнце, что я больше не могу сказать, какой его первоначальный цвет, поэтому я не думаю, что это из-за наследственности.
— ...
Я вспомнила и подумала
Хотя мои уши не закрыты, я не могу слышать звук шагов. Нет никаких признаков, что за мной кто-то идет. Естественно, прежде всего, у меня нет навыков обнаружения чьего-то присутствия, но всё же.
Если я обернусь, то, несомненно, увижу на небольшом расстоянии Ани, который меня сопровождает.
Потому что он — мой Страж.
Почему я не использую «телохранитель», но грандиозный термин «Страж», я не знаю. Даже одной причины почему, даже сейчас. Тем не менее «Страж» Йоцуба несколько отличается от простого «телохранителя», это, думаю, я могу понять.
Телохранитель делает «работу», страж выполняет «долг».
Телохранители рискуют своими жизнями, чтобы защитить тех, кого охраняют в обмен на денежное вознаграждение. Есть случаи, когда отдел охраны полиции проводит операции по защите в рамках своих профессиональных обязанностей, но так как эти люди также получают зарплату за свои профессиональные обязанности, думаю, они безошибочно являются широким определением профессий, получающих денежную компенсацию.
В отличие от них, Стражи не получают денежного вознаграждения. Всё необходимое для жизни предоставляет Йоцуба. Когда нужны деньги, Йоцуба их дает. Если быть точным, это не награда, это расходы на содержание надлежащей защиты.
Я понимаю это так: телохранитель защищает, чтобы есть; Страж ест, чтобы защищать.
У Стражей не может быть личной жизни. Все они, мужчины и женщины, посвящены служению и защите лица, которого называют Мастером или Госпожой.
Мы — клан, который думает что это абсолютно нормально, и я, тоже, нахожу это таким. Если вы не будете думать, что это нормально, вам останется лишь уйти. Но мы «Йоцуба». Даже если я несколько смущена, когда меня называют Госпожой, я понимаю, что это предпочтительнее изгнания, но всё же. Я счастлива, когда мы вдали от клана; «Стражи» обычно не используют обращения «Мастер» или «Госпожа» когда мы не внутри клана.
Ани стал моим Стражем, когда мне было шесть. Мой первый Страж — Ани, наверное, это очень долго не изменится.
Этот человек не сын старшей дочери главы Клана Йоцуба, он Страж кандидата на пост следующего главы. Если я стану главой, он будет моей тенью. До конца моей жизни.
Пока я не освобожу его от долга Стража.
Да, единственный путь, по которому Страж может избежать своего долга, и который позволит жить жизнью обычного человека — чтобы тот,
Он сопровождает меня.
Он следует за мной.
Я не могу быть отделена от него.
Он не может убежать от меня.
Я не убегу.
А он не может убежать.
Несмотря на то, что я единственный человек, который может позволить ему вернуться к жизни обычного ученика средней школы.
Именно я удерживаю его от возможности быть обычным учеником средней школы. Потому что я не отпущу Ани.
Я не знаю, как взаимодействовать с Ани.
Я не ненавижу Ани.
Тогда почему я ограничиваю его до такого жестокого состояния?
Ответ не приходит.
Всякий раз, когда я думаю об этом, почему-то мой разум становится пустым.
С взглядом, сосредоточенным на земле под ногами, я ускорила шаг.
Я бросила глаза вниз, мои ноги начали идти быстрее. Внезапно, моя рука была схвачена, мне показалось, что я вот-вот упаду назад.
Сразу же, прежде чем я успела свалиться, я плачевно упала в объятия Ани.
Я не пожаловалась Ани.
То, что только что случилось — моя вина, так как я не смотрела вперед. Тот факт, что я машинально повысила голос, является тайной; я никому не собираюсь это рассказывать.
Проблема в том, что после того, как моё тело удержал Ани, я получила удар спереди. Я не была той, кто в кого-то врезался, очевидно, это в меня врезались.
Даже если я зла, это, очевидно, неприятная ситуация.
Я устремила заполненный гневом взгляд вверх. Но всё, что я могла видеть, это громоздкая стена мышц.
Я посмотрела ещё выше.
Наконец, я увидела того, кто в меня врезался.
Большой черный подросток,[5] на котором была потрепанная армейская форма — «Левая Кровь».
В связи с усилением двадцати лет непрерывных пограничных конфликтов, Американский (в то время это всё ещё были США) гарнизон в Окинаве со временем был переброшен на Гавайи, оставив позади своих детей. Большинство из них не были забыты своими родителями, но, скорее, их отцы просто погибли на войне. Однако многие из них были взяты на воспитание унаследовавшими базу силами Национальной Обороны, после чего они стали частью военных.
Они — доблестные солдаты, великолепно выполняющие долг по защите границы, и многие из их детей также стали солдатами. Однако на сайте частного туристического путеводителя по Окинаве есть предупреждение, что многие из этих детей, если коротко — второе поколение, известны плохим поведением, поэтому к ним следует относиться с осторожностью.
За большим парнем ещё двое парней, в такой же старой потрепанной военной форме, небрежно выглядящие и с похожим телосложением, усмехнулись отвратительным образом.