Восстание Аркан
Шрифт:
От этой мысли у меня замирает сердце.
Меня снова лихорадит, и с каждой секундой становится всё хуже. От боли из лёгких вырываются сиплые стоны.
Чёрт, кажется, Мэтью переоценил мои шансы.
— Хочешь, чтобы я рискнул и поговорил с ней, Охотник?
Когда перед глазами замельтешили чёрные точки, я прохрипел:
— Non, — пока нет, — ведь, наверное, я всё-таки умру.
Глава 31
Императрица
ДЕНЬ 437
— Что ты здесь делаешь? — спросила я Арика, столкнувшись с ним под дверью бабушкиной комнаты.
После той стычки у реки мы не разговаривали ни разу. Атмосфера в замке и раньше была как на пороховой бочке, а теперь, из-за внешних угроз, вообще накалилась до предела. Смерть с головой ушёл в тренировки и дни напролёт упражняется на мечах. В остальное время он сидит либо у себя в кабинете, либо в спальне. Я, конечно, подумывала вынудить его на разговор, но что я могу предложить? Ведь между нами ничего не изменилось.
При взгляде на меня его глаза вспыхнули звёздным сиянием, но тут же и погасли.
— Со смиренной головой пришел к Тарасовой искать мудрости, — ответил он ровным тоном.
— И что ты хотел узнать?
Арик расправил широкие плечи.
— Увы, я её… расстроил, — сказал он, не ответив на мой вопрос.
— Расстроил? — могу представить.
Её ненависть к нему крепнет с каждым днём, в отличие от стремительно ухудшающегося здоровья, как физического, так и душевного. В последнее время бабушка вообще впала в паранойю и даже электричеством пользоваться отказывается «из-за Башни». Теперь только пламя камина освещает её спальню, отбрасывая дрожащие тени на стены, увитые лозами. И безустанно напоминая о моей потере.
Когда у бабушки опустился уголок рта, она наконец позволила Полу себя осмотреть. Его диагноз: инсульт с последующими микроинсультами — во что она, конечно же, не поверила, проворчав: «Не удивлюсь, если это Смерть сживает меня со свету. Он только и думает, как от меня избавиться». Пол назначил ей лекарства из своих запасов, но они не помогают. Бабушка медленно умирает, а я ничего не могу поделать.
И сейчас мне больше всего на свете хочется прижаться к Арику в поисках утешения, поддержки — да хоть чего-нибудь. Он снится мне каждую ночь, и я всё больше по нему скучаю.
— Пожалуйста, скажи, что ты хотел от неё узнать?
Но Смерть снова пропустил мой вопрос мимо ушей.
— Ты совсем измотана, Императрица, — кажется, в его глазах промелькнул проблеск жалости?
Это моя Тарасова меня измотала… потому что рядом с ней я каждую секунду вынуждена отчаянно держаться за доверие к своим союзникам и за собственное «я».
Вчера она сказала: «Всё, что тебе нужно сделать — перестать сопротивляться. Проникнись своей ненавистью и болью… и стань наконец ею — Императрицей, которой тебе суждено быть». Бабушка пытается «перепрограммировать» меня обратно после психиатров и лекарств, после маминых наставлений о нормальности. И теперь у меня в голове кровавое поле боя. Я боюсь даже заходить к ней, и от этого терзаюсь жутким чувством вины.
— Полу
— Он и так от неё не отходит, — если моё присутствие бабушку только расстраивает, то Полу удаётся и успокоить её, и даже покормить, но он всё равно говорит, что долго она не протянет, — знаешь, я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что этот день может стать для неё… последним.
Я даже подумывала попросить Арика предупредить меня заблаговременно, ведь он чувствует приближение смерти.
И всё же я понимаю, что не настолько опечалена, насколько должна бы. Да, сейчас бабушка полна ненависти, но ведь она была такой не всегда. Если, конечно, моим детским воспоминаниям можно доверять.
Или, может, после стольких бед меня уже ничем не проймёшь? Что, если, сдавливая сердце жгутом, я очерствила его навсегда?
Однако, посмотрев на Арика, я сама ответила себе на этот вопрос. Я тоскую по нему точно так же, как и по Джеку, хоть он и стоит всего в двух шагах.
Я потеряла любовь своей жизни. Но вот же он, человек, в котором я разглядела родственную душу; ждёт меня. Сколько ещё я буду проламывать себе путь в апокалиптическом мире в одиночку?
Арик заглянул мне в глаза.
— Тарасова непременно скажет, что это я свожу её в могилу. Но ты должна знать: я ни за что не причинил бы ей вреда.
— А я бы ни за что в это не поверила.
— Императрица, — коротко кивнув, он прошёл мимо.
Я устремилась следом.
— Если не хочешь звать меня sieva, тогда обращайся по имени: Эви.
— Я уже говорил, что суть не в твоих именах, ведь они постоянно меняются. А Императрица — это навечно.
— Э-ВИ. Эванджелин, если хочешь, — я дошла за ним до самого кабинета, — сколько ещё ты будешь прятаться? Ты же обещал меня тренировать.
Поставив на стол бутылку и рюмку, он опустился в кресло.
— На данный момент твоим… обучением занимается бабушка.
— Пол говорит, что ей недолго осталось, доволен?
— Нет, не доволен. Меня это вообще мало касается.
— Потому что мы просто союзники. В каком-то смысле.
Пожатие плеч.
— Значит, мы и дальше не будем видеться? — от одной этой мысли меня захлестнула печаль.
— Императрица, да ты недавно приняла решение не видеться со мной вообще никогда, — Арик так разъярился, что я чуть не отступила назад, — и с готовностью ускакала прочь.
— Думаешь, мне было легко?
— Видимо, нетрудно, — прошипел он и глубоко вдохнул, пытаясь овладеть собой, — я предложил тебе всё. А ты променяла меня на другого. И, что хуже всего, я не могу тебя винить.
— Что ты имеешь в виду?
— Дево храбро сражался, был отважным воином. И прирождённым лидером. И если бы мне пришлось уступить тебя кому-нибудь, я бы хотел, чтобы это был именно он.
— Я же сказала, что не хочу о нём говорить.
Но Арик, не обращая на меня внимания, продолжил: