Восстание королевы
Шрифт:
– Абри смогла. А ты знаешь, какая она непоседа. И что ты вообще подразумеваешь под «не могу сидеть так долго»? Вы целыми днями просиживаете с Цири и господином Картье, сгорбившись над книгами!
Я выдавила улыбку. Целый год она просила меня позировать для нее, но я была поглощена учебой, и времени для портрета не оставалось. По утрам меня ждали занятия с Картье и Цири, а вечером – персональный урок Картье: я все еще пыталась овладеть всеми знаниями.
Пока тянулись бесконечные часы занятий, и я устало провожала взглядом солнечный зайчик, упавший на пол, мои сестры-избранные
– Не знаю. – Я колебалась, сжимая книги в руках. – Предполагалось, что я буду заниматься.
Мы обогнули изгородь и столкнулись с Абри.
– Ты убедила ее? – с ходу вопросила та, и я поняла, что это была засада. – Не смотри на нас так, Бриенна.
– Как? – уточнила я. – Вам обеим известно, что если я хочу получить плащ и уехать отсюда через восемь дней с покровителем, то должна посвятить каждую минуту…
– Запоминанию скучных родословных, да, мы это знаем, – перебила меня Абри. Ее густые медные кудри рассыпались по плечам, в них застряла пара сухих листьев, словно она продиралась сквозь заросли ежевики. Абри часто учила роли под открытым небом, вместе с господином Ксавье. Иногда я видела ее из окна библиотеки. Она бродила по лужайке, размазывая по лифу ягоды, словно фальшивую кровь, и повторяя вслух свои строчки. Увидев, что подол ее платья испачкан грязью и черным соком, я поняла, что она репетировала.
– Пожалуйста, Бриенна, – умоляла меня Ориана. – Я ведь изобразила всех, кроме тебя…
– Ты захочешь, чтобы она нарисовала этот портрет, едва увидишь реквизит, который я приготовила, – заявила Абри, наградив меня зловещей улыбкой. Она была самой высокой из нас, выше меня на целую ладонь.
– Реквизит! – ахнула я. – Слушайте, я не стану…
Гром загрохотал вновь, заглушив мой слабый протест. Прежде чем я успела ее остановить, Ориана выхватила книги у меня из рук.
– Отправлюсь вперед и все подготовлю, – заявила она, сделав три быстрых шага от меня. Как будто я не могла передумать, окажись она за пределами слышимости. – Абри, приведи ее в студию.
– Да, миледи, – откликнулась та с шутовским поклоном.
Я смотрела, как Ориана метнулась через лужайку к черному входу.
– Не хмурься, Бриенна, – одернула меня Абри. Небеса наконец разверзлись, и наши платья намокли от дождя. – Нужно наслаждаться последними деньками.
– Как наслаждаться, если я боюсь, что меня сочтут бездарной? – Я направилась к дому, на ходу вытаскивая из волос ленту, позволив косе рассыпаться по плечам, и тревожно провела по волосам рукой.
– Тебя не сочтут бездарной! – И все же Абри помедлила, а потом спросила: – Так думает господин Картье?
Я шагала через лужайку, промокшая и потрясенная мрачными перспективами, когда Абри догнала меня, схватила за руку и развернула лицом к себе.
– Пожалуйста, Бриенна. Позволь сделать этот портрет. Ради меня и Орианы.
Я вздохнула, но уголки моего рта тронула легкая улыбка.
– Ладно. Но я не могу позировать целый день.
– Ты будешь в восторге, когда увидишь реквизит, который я нашла! –
– Сколько времени это займет? – Я задыхалась, когда мы открыли двери и оказались среди теней темной прихожей, вымокшие и дрожащие.
– Немного, – ответила Абри. – Ой! Помнишь, ты помогла мне написать вторую часть моей пьесы? Где леди Чернохлеб бросили в темницу, когда она украла диадему?
– Ага. – Хотя я больше не изучала драматургию, Абри все еще просила меня помочь с сюжетами ее пьес. – Не знаешь, как ей теперь оттуда выбраться?
Она залилась нежным румянцем:
– Понятия не имею, но, прежде чем ты дашь совет, знай… я не хочу ее убивать.
Я не смогла сдержать смеха.
– Абри, это было три года назад.
Речь шла о времени, когда я считалась избранной Драматургии, и мы обе сочиняли отрывок для господина Ксавье. Абри написала комическую сценку о двух сестрах, боровшихся за одного кавалера, а я – кровавую трагедию, о дочери, свергнувшей отца с трона. Я убила всех персонажей, кроме одного, и господин Ксавье был потрясен мрачностью моего замысла.
– Если тебе не хочется ее убивать, – начала я, когда мы зашагали по коридору, – пусть найдет потайную дверь за скелетом или ей поможет стражник. Он нарушит присягу, но цена будет высокой и страшной.
– Конечно, потайная дверь! – воскликнула Абри, беря меня под руку. – Ты чертовски коварна, Бри! Хотела бы я так же хорошо придумывать сюжеты.
Она улыбнулась мне, и я пожалела, что страх сцены помешал мне стать госпожой Драматургии.
Абри, должно быть, почувствовала то же самое. Она сжала мою руку и прошептала:
– Знаю: еще не поздно. Можешь написать пьесу из двух актов, поразить господина Картье, и…
– Абри, – беззлобно оборвала ее я.
– Вот как две избранные Дома Магналии проводят неделю, оставшуюся до солнцестояния? – внезапно раздался чей-то голос.
Мы с Абри замерли в коридоре, неожиданно столкнувшись с Терезой, госпожой Интриги. Скрестив на груди руки, она неодобрительно смотрела в нашу сторону. Ее брови поднялись, острый нос нацелился на нас, как клюв хищной птицы. Наши грязные промокшие платья были ей отвратительны.
– Ведете себя как дети, а не как женщины, которые вот-вот получат плащи.
– Тысяча извинений, госпожа Тереза, – прошептала я, опускаясь в глубоком реверансе. Абри сделала то же самое, хотя без всякого почтения.
– Переоденьтесь, пока мадам вас не увидела.
Мы с Абри чуть не отдавили друг другу пятки, торопясь скорей от нее уйти, и вскоре вывалились из коридора в прихожую, в пасть лестницы.
– Она – дьявол во плоти, – слишком громко прошептала Абри, взлетев по ступеням.
– Абри, – зашипела я и, наступив на край своего платья, услышала за спиной голос Картье.
– Бриенна!
Я ухватилась за перила, чтобы не упасть. Восстановив равновесие, обернулась и взглянула на своего наставника. Картье стоял в прихожей. Белую тунику на талии перехватывал ремень, а серые бриджи оказались почти одного оттенка с моим платьем. Он застегивал свой голубой плащ, готовясь выйти в дождь.