Восстание короля

Сальваторе Роберт Энтони

Вульфгару удалось открыть свой действующий глаз в этот момент, и он увидел, как туловище гоблина полностью разрушилось от едкой жидкости, пролив своё содержимое на пол. Теперь толпа развеселилась, танцевала и кричала со злым ликованием.

Вульфгар наблюдал, как мучитель помчался назад к столу и схватил новый бурдюк. Скот поднял его, и половина толпы зааплодировала — но вторая половина, думая, что такая тактика убивает слишком быстро, кричала огриллону, чтобы он остановиться. Кислота, как предполагалось, была в финале,

после всего.

Однако огриллон не останавливался и не замедлялся, а развернулся и бросился на Вульфгара.

Глаз Вульфгара расширился от ужаса. Он должен был бороться!

Он поднял свои ноги — одну, по крайней мере, поскольку другая была слишком раздута и причиняла такую сильную боль, что он не мог её поднять. Он крутился и метался в своих кандалах, но не мог освободить руки.

Огриллон отбросил его ногу в сторону и остановился прямо напротив него, одной кровавой рукой обхватив его горло, другой поднимая бурдюк к его губам.

В отчаянии, варвар отвернул свою голову — так же, как он был готов умереть, так же как он предпочёл бы смерть этому ужасному заключению, в этот момент истины, его инстинкты заставили его бороться, бороться за свою жизнь.

Бурдюк преследовал его; он отдёрнул голову в другую сторону, но немного жидкости попало в его рот. Он попытался выплюнуть её, но бурдюк вернулся к его губам, блокируя его попытки плюнуть и влив больше жидкости!

Немного скользнуло вниз по его горлу, и он почувствовал… теплоту.

— Кричи, ты, дурак, — прошептал огриллон в его ухо, голосом, который был ему странно знаком.

Скот отстранился. Вульфгару потребовался момент, чтобы осознать то, что могло бы происходить здесь. Кровь была на его губах и горле, но она была не его. Огриллон-мучитель оставил её там своими кровавыми руками!

Его кровавые руки и его знакомый голос.

И Вульфгар закричал и задёргался. Он дал зрителям шоу, которое они так горячо жаждали.

Бурдюк вернулся к его губам, и он симулировал попытку избежать его, но не смог, он был быстро пойман, и пил.

Свободная рука мучителя, держа маленькую отмычку, поднялась к кандалам, когда огриллон придвинулся ближе, как будто чтобы прижать Вульфгара и помешать ему отворачиваться.

— Не тяни свободную руку, — последовала инструкция, и Вульфгар почувствовал, что кандалы ослабились, когда опытные пальцы ловко вскрыли грубый замок. — Схватись за цепь, держи руку высоко.

Огриллон отстранился и махнул.

— Продолжай кричать, — сказал он, в то время как толпа взревела.

И Вульфгар так и сделал, он кричал и извивался как будто горя в ужасных муках.

На самом деле он чувствовал, что его кости соединялись, раны закрывались, а в глазах прояснялось. Он выпил половину бурдюка, несколько сильных микстур исцеления. Он уже почти почувствовал, как будто его ноги снова могли бы держать его вертикально.

Мгновение

спустя он знал, что они смогут!

Огриллон-мучитель шествовал по залу, держа бурдюк, отвлекая орков и гоблинов. Варвар кричал в притворных муках. Сборище орков и гоблинов, огров и огриллонов, дико радовалось, плевалось проклятиями и бросало маленькие камни в висящего воина-варвара.

— Затихай, — тихо потребовал огриллон в колпаке палача, проходя мимо пленника, в одном из своих дефиле, и Вульфгар обвис на длину своих цепей, теперь представляясь поражённым, выдохшимся.

Толпа засвистела.

Огриллон подпрыгнул к человеку, как будто собираясь укусить его за ухо, и шепнул ему кричать снова, и он так и сделал.

— Ты поймёшь, когда, — пообещал мучитель, пятясь и снова прижимая бурдюк к губам Вульфгара, вливая его целебное содержимое в горло, в то время как его свободная рука поднялась, чтобы разобраться со вторыми кандалами.

Вульфгар дико закричал, и толпа вторила ему восторженными воплями равной интенсивности. Варвар отметил небольшой кивок мучителя, и снова опал, схватившись за цепи над кандалами, его ноги казались бессильными.

Толпа стала затихать, орки стали оглядываться вокруг, очевидно удивляясь, что шоу закончилось.

Но улыбка огриллона-палача заставила их отбросить эти мысли: скот покопался под своей грязной одеждой, достал маленький пузырёк и поднял его на всеобщее обозрение. Ближайшие существа наклонились вперёд в ожидании, не понимая, что сейчас будет. Может быть это немного новой жидкости для пыток? Кислота или яд, или возможно что-то, что могло оживить и частично исцелить мёртвого человека, чтобы снова подвергнуть пыткам для их удовольствия?

Но нет, это было не для него, сообразили они, когда огриллон начал поворачиваться, но размахнулся и швырнул бутылочку со сцены.

Она пролетела над головами первых зрителей, сопровождаемая сотней любопытных взглядов, и упала в костёр, где взрывное масло тут же рвануло, разметав вокруг пылающие брёвна и щепки, пламя и жалящие искры, до самого дальнего конца зала.

— Сейчас! — выкрикнул своему другу-варвару палач, который не был палачом, и Вульфгар подогнул под себя ноги и отпрыгнул от стены, отбросив раскрытые оковы.

Огриллон-палач снова поднял руку, показав горсть маленьких керамических шариков, хотя немногие в озадаченной, разъярённой и оскорблённой толпе заметили этот новый показ.

Гоблины кричали, орки задыхались, и немногие разобрались в происходящем достаточно, чтобы что-то предпринять.

Но некоторые всё же разобрались, включая огра у самой сцены, который запрыгнул на неё одним мощным движением.

Палач махнул рукой, керамические шарики разлетелись широким полукругом, упали и разбились, высвобождая своё скрытое содержимое — волшебный, божественный, ярчайший свет!