Восстание мертвых
Шрифт:
Следующие несколько минут прошли в напряженном молчании.
Иона наблюдал за Чангосферой на экране планшета. Он видел, как рассеялась толпа аватаров возле стадиона Чанга, и каждый полетел своей дорогой. Многие выглядели расстроенными и разочарованными из-за внезапного исчезновения их спасителя.
Отца не было видно.
Иона жевал безвкусный синтетический протеиновый батончик. Удовольствия это не приносило, но, как и сказала Сэм, было необходимостью. Виртуальная еда выигрывала по вкусу, но не питала пользователей. «Вот бы это было не так, – думал Иона. –
Сэм повернулась к нему. Он прекрасно знал, что она собирается сказать.
– Пора, наверное? – предположил Иона.
Сэм кивнула.
Иона еще не отключился после визита в Чангосферу. Провод, соединяющий его с локальной сетью, персональный путь в виртуальный мир, выходил из компьютерного терминала под сиденьем и исчезал под его футболкой. Пластиковый адаптер, похожий на вилку электроприбора, подсоединялся к отверстию в нижней части спины Ионы – розетке «Прямого интерфейса», которую ему установили при рождении.
С помощью адаптера и спинномозговой жидкости компьютер связывался с мозгом Ионы, со всей его центральной нервной системой. Подсоединившись, мозг воспринимал виртуальный мир как трехмерную цифровую реальность.
Сэм дала Ионе последовательность цифр, которые он ввел в планшет, – координаты его точки отправления. Всего восемь цифр, соответствующих сетке Метасферы. Координаты новой Чангосферы состояли из десяти цифр.
– Думаю, некоторое время нам стоит держаться подальше от Чангосферы, – сказала Сэм, и в тоне ее не было сомнений. – Пока мы не разузнаем больше о том, что там происходит.
Сэм тоже подключилась. Тело ее обмякло, как только сознание переместилось из реального мира в виртуальный. Иона откинулся назад и взглянул в ярко-голубое утреннее небо. В последний раз втянув в себя горячий и сухой пустынный воздух, он подключил адаптер.
К горлу снова подступила тошнота. Иона ощутил, как покидают его все чувства.
Но именно в этот момент он кое-что вспомнил. То, что прошептала ему пиявка в Чангосфере. Сразу он не понял ее слов, отвлекшись на неожиданное появление Сэм.
Пиявка своим хриплым голосом шепнула Ионе всего три слова, и эти три слова почти ни о чем ему не сказали, если он, конечно, верно их расслышал.
«Я так голодна!»
Глава 5
В шикарном ресторане манхэттенского Верхнего Ист-Сайда Мэтью Грейнджер никак не мог справиться с одним из самых вкусных блюд, которое он когда-либо пробовал.
Президент Вайсберг заказала полукруглую кабинку на пятерых в дальнем углу заведения. Над столом висела знаменитая картина «Манхэттен навсегда», изображавшая сепаратиста на мотоцикле, который перепрыгивал через американский танк.
Грейнджер не слишком любил бывать в обществе и специально сел с краю, на случай, если чаша его терпения переполнится. Он не очень хорошо умел поддерживать беседу, особенно с людьми, которых едва знал, а уважал и того меньше.
Однако он прекрасно понимал, как важно для бизнеса установление контактов, ведь в последнее время союзников было днем с огнем не сыскать. А на острове Манхэттен контакты устанавливались и поддерживались именно таким образом.
Поэтому Грейнджер улыбался и кивал, пока остальные четверо сидящих за столом обсуждали всякие глупости вроде оперы и благотворительного фонда для помощи детям Флориды. Он утешал себя тем, что стейк из окорока в медовой корочке был приготовлен просто превосходно.
Он понимал, что большинство людей во всем мире имели сегодня на ужин синтетические протеиновые батончики. Вкусная еда превратилась в эксклюзивную привилегию самых богатых и влиятельных людей, оплотом которых стал Манхэттен.
И если президент Манхэттена Лори Вайсберг знала, о чем говорила, Грейнджер вот-вот должен был к этим людям присоединиться.
– Купив недвижимость на Манхэттене, Мэтью, вы не пожалеете, – сказала Лори. – Наше общество создано для таких, как вы. Выходя из состава союза, мы боролись за место, которое самые важные и влиятельные люди мира могли бы назвать своим домом. Еще у нас, конечно же, самые низкие налоги в Западном мире и практически нулевой уровень преступности.
Манхэттенская революция была кровавой, но Грейнджер не мог поспорить с тем, что она увенчалась успехом. Манхэттен стал островом стабильности и спокойствия в подверженном всем штормам мире. Он управлялся как огромный жилой кооператив, во главе которого стоял совет директоров. Чем больше была доля острова, выкупленная человеком, тем большее количество мест он получал в совете кооператива. А совет уже назначал президента.
– Может, она и молода, Мэтти, но все говорит верно, – сказал Люк Векслер, по-техасски растягивая слова, что действовало Грейнджеру на нервы.
Когда-то Векслер работал программистом в корпорации Миллениалов, принадлежащей Грейнджеру, а теперь стал ведущим разработчиком игр в мире. Он имел профиль киноартиста и самомнение рок-звезды. Грейнджер его презирал.
– Ты же знаешь, Мэтти, в душе я техасец, но переезд сюда стал лучшим решением в моей жизни, – продолжал Векслер, махнув своей фирменной ковбойской шляпой в сторону молодой хозяйки. – Ну, не считая решения покинуть корпорацию Миллениалов, конечно.
– Насколько я помню, все произошло не совсем так, – заметил Грейнджер. Он помнил, как уволил Люка за кражу кода Метасферы и использование его в ролевой игре с эффектом присутствия. – «Покинуть корпорацию» и «уйти оттуда в сопровождении полиции после кражи данных» – это разные вещи.
– Что ж, история – забавная штука, Мэтти. Важно то, что теперь мы оба сидим здесь, являясь… Как вы нас назвали, госпожа президент? «Самыми важными и влиятельными людьми мира»? Мне нравится, как это звучит.
– У мистера Векслера были проблемы с чересчур возбужденными фанатами, – сказала Лори, чувствуя напряжение. – Я заверила его, что мы сможем предоставить такой уровень защиты, который ему необходим. Два месяца назад сюда по тем же причинам переехал мистер Касл.