Восстание в пустыне
Шрифт:
В нас теплилась слабая надежда, что Джунор сможет спуститься невредимым, и мы ринулись к железной дороге, где простиралась полоса почвы, почти свободная от камней. Пока Джунор снижался, все поспешно помогали ее расчистить. Он бросил нам записку, что его бензин весь вышел. Мы лихорадочно работали в течение пяти минут, а затем подали ему сигнал на посадку. Он начал крутой спуск, но в эту минуту подул сильный порыв ветра под острым углом. Джунор прекрасно провел посадку, но ветер еще раз подул навстречу. Шасси сломалось, и аэроплан перевернулся.
Мы кинулись на подмогу, но Джунор уже вылез из кабины совершенно невредимый,
Через пять минут Джунор уже просил о новом поручении. Джойс дал ему "форд", и он смело поехал вдоль железнодорожного полотна почти до самой Дераа, [281] взорвав там рельсы, прежде чем турки успели его заметить. Они нашли его усердие чрезмерным и открыли по нему орудийную стрельбу, но Джунор с грохотом умчался в своем "форде", оставшись невредимым в третий раз.
Моя охрана ждала на склоне горы, выстроившись двумя длинными рядами. Ввиду нашего большого опоздания я решил открыто двинуться к Мезерибу самым быстрым шагом. К несчастью, мы привлекли внимание врага. Один из аэропланов медленно пронесся над нами, сбрасывая бомбы: первая, вторая, третья — все легли мимо, но четвертая угодила прямо в середину. Двое из моих людей упали. Их верблюды, обливаясь кровью, бились на земле. Но люди не получили даже царапины и вскочили на крупы верблюдов позади своих друзей.
Мы стремительно поскакали к Мезерибу, где шейх Дарзи Ибн Дагми встретил нас известием, что солдаты Нури Сайда находятся лишь в двух милях позади нас. Из старой крепости мы осмотрели озеро и заметили движение на построенной французами железнодорожной станции.
Крестьянские парни рассказали нам, что турки держат ее в своих руках. Однако подступы к ней казались слишком заманчивыми. Абдулла повел наступление и, захватив станцию, нашел там хлеб, муку и небольшую добычу в виде оружия, лошадей и украшений. Последние раздразнили моих людей. Они бросились бежать по траве, торопясь, словно мухи на мед. Шейх Талал прискакал галопом.
Мы вместе поднялись на дальнюю насыпь и увидели в трехстах ярдах впереди турецкую станцию. Ее легко можно было бы занять, прежде чем атаковать большой мост ниже Тель-эль-Шехаба. Талал беззаботно [282] двинулся вперед. Со всех сторон показались турки.
— Все в порядке, — сказал он, — я знаю начальника станции.
Но когда мы находились в двухстах ярдах от нее, нас оглушил залп из двадцати винтовок. Мы остались невредимыми и скрылись в высокой сорной траве, почти сплошь состоявшей из чертополоха. Проклиная Талала, мы осторожно поползли обратно.
Нури Сайд был точен. Он прибыл вместе с Насиром, и мы обсудили наше положение. Нури указал, что промедление у Мезериба может привести к тому, что мы потеряем нечто более, важное — мост. Я согласился, но считал, что лучше получить синицу в руки, чем журавля в небе, так как разрушение Пиком главной линии задерживалось на неделю, а в конце недели положение могло перемениться.
Итак, в ход были пущены пушки, и несколько тяжелых снарядов разнесли станцию. Под прикрытием их и наших двадцати пулеметов Нури в перчатках и при шпаге вышел вперед, чтобы принять сдавшихся в плен сорок оставшихся в живых турецких солдат.
Сотни
Мы с Юнгом перерезали телеграфные провода, являвшиеся действительно главной связью палестинской [283] армии неприятеля с родиной. Безнадежное отсутствие инициативы у турок приводило к тому, что их армия сильно нуждалась в руководстве, и, таким образом, разрушение телеграфа способствовало превращению ее в беспорядочное скопище.
Покончив с телеграфом, мы занялись нашей добычей. В захваченном подвижном составе находилось два товарных вагона, битком набитых всякими деликатесами для какой-то германской походной лавки. Арабы, с недоверчивостью относившиеся к жестянкам и бутылкам, почти все уничтожили, но мы раздобыли немного мяса и консервированного супа, а позднее Нури Сайд дал нам спаржу. Он увидел, как один из арабов вскрывает банку, и с притворным ужасом крикнул тому:
— Свиные кости!
Крестьянин сплюнул и бросил добычу, а Нури Сайд до отказа набил спаржей свои седельные мешки.
Когда грабеж закончился, мы позволили людям поужинать и отдохнуть перед ночным нападением на Шехабский мост, лежавший в трех милях к западу. Мы хотели атаковать его с наступлением темноты, но нас сначала задержал ужин, а затем к нам нагрянули толпы посетителей, так как сигнальные огни наших костров известили о нашем прибытии почти весь Хауран.
Гости могли нам помочь своими новостями, и их приходилось встречать приветливо. Они прибывали с севера неиссякающим потоком верхом на лошадях, на верблюдах, пешком, сотня за сотней, охваченные грозным и величественным энтузиазмом, ибо думали, что мы окончательно заняли страну и что Насир закрепит свою победу, взяв Дераа той же ночью. Прибыли даже члены городского магистрата Дераа, дабы [284] открыть нам ворота своего города. Приняв их предложение, мы должны были бы поддерживать водоснабжение железнодорожной станции, которая сдалась бы неизбежно. Но позднее, если турецкая армия еще продержалась бы, она могла снова выгнать нас оттуда и мы утратили бы поддержку жителей равнины, обитавших между Дераа и Дамаском, от которых зависела наша окончательная победа.
В общем, все говорило против немедленного взятия Дераа. Нам опять пришлось отослать обратно наших друзей, придумав оправдания, которые были доступны их пониманию. Дело двигалось очень медленно, а когда наконец все было готово, появился новый гость, совсем мальчик, старшина Тель-эль-Шехаба. Его деревня являлась ключом к мосту. Он описал позицию, рассказал, что там находится многочисленная стража, и указал ее местоположение.
Задача была труднее, чем мы полагали, если его рассказ соответствовал действительности. Но мы сомневались в этом, так как его недавно умерший отец был враждебно настроен к нам и преданность сына нашему делу казалась слишком внезапной. Однако он закончил свою речь заявлением, что вернется через час со своим другом — офицером, командующим гарнизоном. Мы послали его, чтобы он привел своего турка. Нашим людям мы велели еще раз прилечь на краткий отдых.