Восстание

Арнольд Иоганнес

Дойдя до двери, священник остановился.

— Господин Ентц, не забывайте, существует соглашение союзников о так называемой не занятой ими зоне, в которой запрещено кому бы то ни было иметь оружие!

— Даже в том случае, если нашему городу будет угрожать опасность насилия?

Пляйш ничего не ответил и, засмеявшись, вышел из кабинета, как человек, который выполнил до конца все, что ему поручили.

5

Голова колонны бывших узников концлагеря достигла нижнего города,

когда в раздаче консервов населению был наведен относительный порядок.

Когда ушел священник, Ентц прошел на спортивную площадку и, отозвав в сторону двух рабочих из охраны, заговорил с ними.

— Есть ли необходимость составлять какие-то списки и делать в них отметки? — спросил он. — Как вы считаете?

Посовещавшись, решили, что, пожалуй, необходимости в списках нет.

Ентц решительно подошел к столу, за которым с важным видом восседали чиновники из бывшего управления продовольствия, и положил руку на списки с несколькими сотнями фамилий.

— Что-нибудь не так? — суетливо спросил один из чиновников.

— Вы все свободны! — ответил ему Ентц.

Чиновники, ничего не спрашивая, встали и отошли в сторону.

Ентц поднялся на стол и громко закричал:

— Слушайте все! — Дождавшись, пока стало тихо, он сказал: — Каждый из вас получит свои консервы! Если мы будем выдавать их по списку, это затянется надолго. Поэтому мы решили выдавать консервы по предъявлению продуктовой карточки.

Люди заволновались и организовали стройную очередь.

— Возьми печать и ставь ее на карточке каждого, кто получил консервы, — сказал Ентц одному из рабочих.

Очередь оживилась. Один рабочий выдавал консервы, другой ставил печать на карточку. Очередь начала быстро продвигаться.

Колонна узников из концлагеря все шла и шла, будто люди решили за один день добраться до цели своего перехода. Колонна растянулась в тоненькую ниточку, готовую вот-вот порваться сразу в нескольких местах. И все же, несмотря на усталость, люди старались как можно скорее вырваться из ненавистного города, который принес им столько несчастий.

Когда бывшие узники подошли к спортивной площадке, они увидели очередь за консервами и несколько военных грузовиков.

— А почему мы должны идти пешком, когда можно ехать? — предложил кто-то.

— Стой! Никакого самовольства!

Однако вопреки этому предупреждению несколько узников бросились к консервам.

— Что нужно этим иностранцам?! — закричал кто-то из немцев.

У стола для раздачи завязалась острая перепалка между польским переводчиком и рабочим, который выдавал консервы.

Поляк просил выдать консервы его людям, которые сильно ослаблены и хотят есть.

Рабочий ответил, что на этот счет никаких указаний он не получал и потому не имеет права самовольничать.

Переводчик

взялся за край стола и перевернул его. Люди бросились к машинам. Кто-то стукнул чиновника палкой по голове, и он мешком свалился под грузовик.

Началась давка, в которой ничего нельзя было разобрать. Рабочие из охраны, держа оружие наготове, отошли в сторону.

Через несколько минут все смешалось. Каждый старался схватить побольше консервных банок, а те, кто уже взял консервы, со всех ног бежали прочь.

Тишина на спортивной площадке наступила только тогда, когда на машинах не осталось ни одной консервной банки.

6

Заслышав шум и крики, Раубольд со всех ног бросился бежать к спортивной площадке. Он понял: там происходит что-то ужасное.

Он подскочил к рабочему, лежащему на траве, на голове которого кровоточила большая рана. Оказалось, рабочий пытался разнять дерущихся, и его избили самого. В руках у рабочего был автомат, но он и не подумал пустить его в ход.

Раубольд хотел выхватить у него автомат, но рабочий не отдавал его и все твердил:

— Оружие не отдам! Оружие никому не отдам!

Но Раубольд, выхватив из его цепких рук автомат, выпустил в воздух несколько длинных очередей.

— Немедленно разойтись! Очистить спортплощадку! — гремел голос Раубольда. Он дал еще несколько очередей чуть повыше машин.

Жители города обратились в паническое бегство. И только бывшие узники концлагеря остались на площадке. Они кольцом окружили машины, как будто собираясь защищать их до конца.

Через несколько минут вокруг Раубольда собрались рабочие из охраны.

— Мы никого не трогали, но тут такое началось…

— Позже, не сейчас! — махнул рукой Раубольд.

Он подошел к группе узников: мужчины и женщины стояли молча, бросая на него суровые взгляды. Раубольд понял, что этого страшного инцидента могло не быть, если бы бывшие узники были вовремя обеспечены продуктами питания.

— Голод и ненависть обозлили нас, — произнес по-немецки кто-то из узников.

Раубольд кивнул, хотя он прекрасно понимал, что это еще не объяснение.

К нему подошли переводчики, обступили его полукругом.

— Вы можете двигаться дальше. Идите лучше в Бергштадт. Там вы встретите советских солдат, они помогут вам вернуться на родину.

Переводчик польской группы сказал:

— Мы требуем немедленно отправить нас… немедленно…

— Требовать можете, но не забывайте и о том, что нам сейчас тоже нелегко. Мы не в состоянии выполнить в данный момент все ваши требования и просьбы.

— Наше положение намного хуже вашего, — не отступался от своего переводчик.

— Продолжайте свой путь, — проговорил Раубольд тоном приказа. — Счастливого вам пути!