Восстание

Скэрроу Саймон

– Я вижу, Порция передалась ему по наследству, - прошептал Катон.

– Я думаю, что его дядя Макрон научил его задолго до нее.

Катон усмехнулся, с нежностью глядя на сына, а затем последовал за Клавдией в ее комнату.

Она была чуть более трех метров в поперечнике, стропила наклонены вниз, так что ему пришлось слегка приседать, когда он подошел к кровати: простой деревянный каркас с пуховым матрасом, который был восхитительно мягким на ощупь. Клавдия помогла ему снять доспехи, калиги и тунику, и он сел на кровать, оставшись в одной набедренной повязке. Он почувствовал, как под тонкими складками ткани зашевелился его пах. Она поставила лампу на столик рядом с кроватью и сняла с себя столу, обнажив мягкие контуры своей кожи. Когда она распустила

волосы и позволила коротким локонам упасть на плечи, Катон протянул руку и обхватил ее грудь, прежде чем наклонился вперед, чтобы нежно поцеловать ее сосок. Она тихо застонала от удовольствия и погладила его темные кудри, когда он зарылся лицом в ее мягкую плоть.

– Я хочу тебя, - просто сказал он.

– Полагаю, с первыми лучами солнца тебе нужно будет вернуться к своим людям, - размышляла она одновременно печально и практично, как это делали женщины солдат.

– Да. Вот почему я хочу тебя сейчас.
– Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в живот, а затем коснулся бахромы волос на лобке и был вознагражден еще одним тихим стоном.

– Ты можешь взять меня, - сказала она, указывая на стену, которая отделяла их от Луция.
– Но не шуми громко, ладно? Дай ему поспать, бедняжке. Он отказывается думать, что Макрона больше нет.

Катон сделал паузу и поднял глаза.
– Надеюсь, он прав.

– Мы все этого хотим.
– Клавдия села на кровать, затем откинулась на покрывало и поманила его.
– Иди ко мне, Катон. Я хочу, чтобы ты был внутри меня...

*************

ГЛАВА XIII

Катон погрузился в глубокий, измученный сон после того, как они с Клавдией занялись любовью. Некоторое время они лежали, переплетясь, на одеялах, прежде чем она пошевелилась, чтобы воспользоваться ночным горшком в углу, затем взяла с сундука запасное покрывало и осторожно положила его на Катона, после чего устроилась рядом с ним. Он повернулся на бок, подальше от нее, и она, прижавшись к нему, поцеловала его между лопаток, а затем закрыла глаза и попыталась уснуть. Ее сердце переполняло облегчение от того, что он вернулся к ней из похода в горы. И вместе с тем облегчение сменялось ужасом перед опасностью, грозящей не только жителям Лондиниума, но и всем римлянам по всей провинции.

Непосредственная угроза исходила не от врага, а от банд мародеров, шарящих по улицам. Время от времени она слышала крики, вопли и грохот выбиваемых дверей. В основном издалека, но иногда слишком близко, и она чувствовала из за этого беспокойство. Дважды она поднималась с кровати и подходила к закрытому ставнями окну, выходящему на улицу, отодвигала задвижку и слегка приоткрывала ставни, чтобы выглянуть наружу. В первый раз она увидела, как из-за угла перекрестка выбежала большая группа мужчин, около двадцати человек, – темные фигуры, похожие на крыс. Мгновение спустя военный патруль побежал за ними, позвякивая снаряжением, а стук их подбитых калиг гулко отражался от зданий по обе стороны улицы. Во второй раз ее разбудил пронзительный женский крик, но когда она снова выглянула на улицу, никого не

было видно, и все было тихо.

С течением времени звуки насилия и грабежей становились все реже, и Клавдия начала расслабляться, в конце концов заснув, обняв Катона и положив руку на грудь возлюбленного. Во сне Клавдия вновь увидела свое прошлое: годы, которые она провела в качестве любовницы императора, пока советники Нерона, опасаясь ее влияния на него, не отправили ее в изгнание на Сардинию, где они с Катоном и познакомились. Ей снилось, что за ней по улицам Лондиниума охотятся люди Нерона. Она упорно бежала, уворачиваясь от банд мародеров, оглядываясь через плечо. Преследователи были одеты в форму преторианской гвардии и с решительным выражением лица преследовали ее. Иногда казалось, что они сокращают дистанцию, и она бежала быстрее. Иногда она пыталась свернуть в переулок или спрятаться в магазине, но преследователи снова замечали ее и возобновляли погоню. В конце концов она забежала в глухой переулок, выходящий к храму, и они ее догнали.

Ее в цепях притащили к Нерону, который каким-то образом материализовался в Лондиниуме вместе с императорским дворцом, и бросили перед его помостом. Он возвышался над ней на своем троне, его тяжелые щеки дрожали от ярости, когда он поднял пухлую руку.

– Я приговорил тебя к пожизненному изгнанию!
– кричал он.
– Ни один мужчина не должен был прикасаться к тебе после того, как я овладел тобой и отбросил тебя! Такова была моя воля. ТАК КТО ЖЕ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК, ЛЕЖАЩИЙ РЯДОМ С ТОБОЙ? Я прикажу распять его вместе с тобой на глазах у толпы! Распять!
– Клавдия вскинула руки и попыталась освободиться от цепей, отчаянно пытаясь спасти себя и Катона. Затем образ императора померк, все вокруг погрузилось в темноту, и она очнулась в постели с Катоном, обнаружив, что он лежит у нее на руках.

Она сбросила его с себя и села, тяжело дыша, все еще преследуемая тенями сна, даже когда он угас. Она взглянула на темную фигуру Катона, услышала его спокойное дыхание и была благодарна за то, что не потревожила его, хотя ей очень хотелось рассказать ему о кошмаре и найти у него утешения. В душной жаре летней ночи она почувствовала неприятный налет пота на своей коже. Сердце учащенно забилось, и она обнаружила, что испытывает страшную жажду.

Поднявшись с кровати, она прошла к двери и по маленькой лестничной площадке добралась до лестницы. В кувшинах еще оставалось немного воды, набранной из городского колодца три дня назад, когда они с Денубием отважились выйти на улицу после первого дня грабежа. Лампа на прилавке горела, и света было достаточно, чтобы видеть проход, ведущий во двор. Она уже собиралась войти на кухню, когда услышала взывающий крик, почти сразу же оборвавшийся, и замерла.

– Денубий?
– тихо позвала она. Она стояла неподвижно, не дыша, напрягая слух, чтобы уловить еще какие-нибудь звуки. Наконец снаружи, во дворе, донесся слабый скрежет ржавого железа, за которым последовали низкие, настойчивые голоса. Страх сжал ее сердце. Она подошла к двери и увидела, что она приоткрыта. Выглянув наружу, она разглядела несколько темных фигур во дворе и еще больше, входивших через открытые ворота.

Она толкнула дверь и потянулась к засову наверху, прежде чем вставить его в прочную скобу на раме. Когда она потянулась к засову наполовину, она услышала приближающиеся снаружи голоса, и мгновение спустя засов был поднят. Она задвинула засов и наклонилась, чтобы запереть самый нижний, как раз в тот момент, когда раздался громкий стук и дверь покачнулась. Она побежала обратно по коридору, крича, чтобы поднять тревогу.

– Просыпайтесь! Проснитесь! Катон!

К тому времени, когда она добралась до верха лестницы, Петронелла уже стояла у двери в свою комнату в дальнем конце лестничной площадки, держа в руках лампу, которая выдавала ее недосып. Она была босиком, но в свободной тунике. Порция тоже вышла, и ее брови поползли вверх, когда она увидела наготу Клавдии.

– Что это значит, девочка моя?

Клавдия не обратила на нее внимания, бросилась в свою комнату и с силой встряхнула Катона.
– Проснись!