Восстание
Шрифт:
– Сынок, я не пойду...
– Конечно же пойдешь. Я отнесу тебя на корабль, и как только ты окажешься в Галлии, ты сможешь найти место, где отдохнуть и восстановиться.
– Я не проживу так долго. Это бессмысленно. Позвольте мне умереть здесь, в моем собственном доме.
Макрон почувствовал, как у него сжалось горло, и покачал головой.
– Это не обсуждается.
– Это мое решение, - резко сказала она.
– Я не буду обузой для тебя и остальных, пока ты попытаешься вытащить их из Лондиниума.
– Ты не будешь обузой, - возразил он.
– Не говори так.
– Молчи, мальчик мой. Я приняла решение. Но есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, - она указала
– Мой сундучок. Возьми его. Остальным понадобятся деньги, чтобы оплатить дорогу до Галлии. Сейчас мне это бесполезно.
Макрон наклонился и вытащил небольшой сундук. Он был полметра в длину, дубовым, укрепленным железными скобами и крепким замком. Порция попыталась поднять голову и протянула ему ключ, висевший на шнурке у нее на шее. Открыв сундучок, он поднял крышку и увидел внутри небольшое состояние серебром.
– Я все равно собиралась отдать это тебе. Твоя доля прибыли от «Собаки и Оленя» и других моих предприятий здесь. Если что-нибудь от него еще останется, вы с Петронеллой можете использовать это, чтобы начать все сначала, где-нибудь далеко от Британии.
– Я-я не знаю, что сказать...
– Я впервые это слышу, - она сухо рассмеялась и снова закашлялась.
Петронелла вернулась, ведя Луция за руку. Мальчик зевал, все еще полусонный. Однако как только он увидел Макрона, его глаза расширились, и он улыбнулся от удовольствия, когда он бросился через порог и был подхвачен центурионом.
– Как он, мой мальчик?
Выражение его лица на мгновение стало серьезным.
– Они сказали, что ты никогда не вернешься.
– Я рад сообщить тебе, что они ошиблись. Макрон усмехнулся и усадил мальчугана, устроив ему формальный осмотр, пока тот приводил свою тунику в порядок.
– Я знаю, что нужно многое сказать, но сейчас у нас нет времени. Ты должен быть готов выдвигаться на марш. Ты можешь сделать это для меня?
Луций кивнул.
– Хороший солдат. А теперь приготовьте одежду для путешествия и ценные вещи. Я встречу вас всех внизу.
Как только остальные оставили Макрона наедине с матерью, он запер сундучок.
– Пожалуйста, передумай. Ты можешь пойти с нами.
– Нет.
Он колебался.
– Ты знаешь что произойдет, если ты останешься жива, когда прибудут мятежники?
– Я буду готова встретить их.
– Порция откинула одеяло, укрывавшее ее, и показала блеск лезвия тесака.
– Я воткну это в голову первому, кто войдет в дверь. Или я могу использовать его на своих запястьях, если потребуется.
Макрон поморщился и собирался возразить, когда она подняла руку, чтобы заставить его замолчать.
– У меня была хорошая жизнь. Хотя я и жалею о некоторых вещах, но ты никогда не был одной из них, несмотря на то, как я относилась к тебе в прошлом. Я примирилась с жизнью, сынок. Я умру где захочу и когда захочу. Многие ли из нас могут это сказать?
Он почувствовал, как у него заболело горло, когда оно сжалось. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Я разыщу тебя, когда придет моя очередь отправляться в тени, мама, - сказал он тихо.
Порция закрыла глаза и отвернулась лицом к стене, тяжело дыша. Макрон оставил ее так и осторожно закрыл за собой дверь. Он сделал паузу, чтобы сдержать слезы, выступившие из его глаз в те последние минуты, когда он был с матерью. Затем он глубоко вздохнул и спустился по лестнице, чтобы присоединиться к остальным в комнате внизу.
*************
ГЛАВА XVII
Когда
В какой-то момент, подходя к перекрестку, они увидели, что путь им преграждают две повозки с небольшим просветом между ними, а несколько здоровенных мужчин останавливают и обыскивают желающих пройти сквозь повозки к пристани, снимая с них одежду и ценности. Группа Макрона вернулась и направилась к улице, идущей за складами. За ними мачты нескольких кораблей возвышались на фоне ясного ночного неба, где звезды сияли холодно и ярко, не обращая внимания на хаос и отчаяние, царившие в Лондиниуме. Найдя один из узких переулков, ведущих к пристани, он повел их к дальнему концу, а затем приказал еще раз остановиться. Из темноты переулка они могли видеть толпу, заполнившую берег реки, стремящуюся подняться на борт последних судов, покидающих обреченный город.
– Я найду капитана и попытаюсь заключить сделку, - объявил Макрон, передавая сундучок Петронелле.
– Береги это хорошенько. Оставайся здесь и не попадайся никому на глаза.
Петронелла схватила его за руку и быстро поцеловала.
– Будь осторожен.
– А я разве не осторожен всегда?
Он вышел и двинулся к толпе, пытающейся сесть на ближайший корабль. Команда оттащила его от пристани, и тонкая доска тянулась через темные воды реки и вела на палубу. Ее охраняли четыре человека с жердями, пока капитан вел переговоры с находившимися на берегу о свободных местах на судне. Проходя по пристани, Макрон сталкивался с одной и той же сценой на каждом корабле, мимо которого проходил. Некоторые из них уже были настолько опасно перегружены, что он сразу отмахнулся от них и продолжил поиски с растущим чувством беспокойства. Если бы такие суда вышли в открытое море, существовала явная опасность того, что они затонут, а их команда и пассажиры отправятся к Нептуну. В дальнем конце пристани давка была меньше, и он пробрался сквозь толпу и, поднеся руку ко рту, окликнул команду солидного на вид грузового судна.
– Мне нужны места для двух женщин и мальчика!
Потребовалось еще несколько окриков, прежде чем он привлек внимание капитана, который наконец ответил: - У нас еще есть несколько мест, если ты сможешь за них заплатить!
– Сколько?
– Двести сестерциев.
– Это почти годовое довольствие легионера, - возмутился Макрон. Однако он помнил о необходимости выполнить свою задачу как можно скорее, чтобы он и ауксилларии могли вернуться в штаб вовремя и присоединиться к остальным солдатам, покидающим город. И добавил уже более миролюбивым тоном.
– Хорошо, хорошо. Двести.