Восстание
Шрифт:
– Макрон мертв, - пробормотал Катон про себя. Затем, еще более горько, хоть в его сердце и возникло желание отрицать это: - «Он мертв»…
Он должен принять и использовать это, чтобы укрепить свою решимость отомстить за своего друга и разгромить мятежников, прежде чем они двинутся на Лондиниум. Что касается его возлюбленной Клавдии, и его сына, он искренне надеялся, что у них хватит здравого смысла покинуть Лондиниум и отправиться на корабле в Галлию, пока восстание не будет подавлено. Он печально улыбнулся и поправил ход своих мыслей. Не было уверенности в том, что повстанцы будут побеждены. Учитывая расстановку сил, Боудикка и ее последователи будут иметь полную свободу действий в самых богатых и наиболее уязвимых районах провинции. Они могли бы опустошить Британию до такой степени, что ее невозможно было бы спасти. Хуже того, если бы они действовали
Его мысли были прерваны нотами буцины, возвещавшей о смене стражи на закате. Последняя из барж причалила к берегу, и ауксилларии разгрузили своих скакунов и снаряжение и отвели лошадей к лагерю. Катон пошевелился и с трудом поднялся на ноги, прежде чем спуститься по склону к ближайшим воротам. Он обменялся приветствиями с часовым, прежде чем пересечь деревянный мост, тянувшуюся через оборонительный ров. Укрепленный лагерь был построен для размещения двух легионов, поэтому там было достаточно места для конной колонны и их лошадей, а воздух был пропитан кислым запахом конского пота и навоза.
Он прошёл к своей палатке и снял шлем, плащ и чешуйчатый доспех. День был жаркий, и должно было пройти несколько часов, прежде чем температура станет более комфортной. Его темные кудри прилипли к черепу, он сложил руки в чаше с водой, которую приготовил для него ординарец, и облил лицо, кожу головы и шею, наслаждаясь прохладными струйками, проникавшими под его тунику. Вытирая лоб тряпкой, которую ему протянул стоявший рядом ауксилларий, он поручил ему приготовить еду к тому времени, когда он вернется с инструктажа.
– Жареная свинина или баранина, - решил он.
– Возьми из моего кошеля любую монету. Но получи хорошую цену.
Скромность, существовавшая за долгие годы до того, как он приобрел богатство, осталась с ним, к большому удовольствию его ординарца. Последний привык к ряду аристократических офицеров, которым он служил, прежде чем был назначен в когорту Катона в качестве замены после кровопролитной борьбы за плацдарм на острове.
– Да, господин. Я посмотрю, что можно сделать. Но я осмелюсь сказать, что у других офицеров будут преимущества в закупке того мяса, которое есть.
– Ты еще ни разу не подвел меня, Требоний, - ответил Катон наполовину с похвалой, наполовину с предупреждением. Он вернул тряпку и направился через лагерь к группе больших палаток, где разместились наместник Светоний и его сопровождающие.
Когда он миновал ряды палаток, где солдаты колонны разжигали костры для приготовления пищи, в воздухе витало ощутимое напряжение, отличное от обычного тихого хорошего настроения воинов, расслабляющихся после дневного марша. Не было пения и обычного юморного подтрунивания. Катастрофа в Камулодунуме и опасность, которую представляла слабо защищенная территория юга и востока провинции, терзали умы каждого человека. У многих были семьи в поселениях, выросших вокруг гарнизонных фортов, разбросанных по всей провинции, теперь находящихся под угрозой со стороны мятежников. У некоторых, как у Катона, были друзья, жившие в колонии для ветеранов. Он разделял их чувство беспомощности, находясь так далеко от того места, где они были необходимы для защиты тех, кого они знали и любили. Те же опасения разыгрывались и в лагере основной армии, шедшей по следам конной колонны, только они были более мучительными для пехоты, так как она двигалась медленнее и ей требовалось больше времени, чтобы пересечь пролив, реки, а затем горы и всю провинцию наискосок вплоть до Лондиниума, в том маловероятном случае, если город не будет разграблен врагом к моменту их прибытия.
Пологи палатки пропретора были закатаны, чтобы воспользоваться легким ветерком, веющим над лагерем и приносящим с собой сладкий аромат вереска, растущего на близлежащих холмах. Большинство вызванных офицеров уже присутствовали, и Катон сидел на краю одной из скамеек и ждал начала инструктажа. Он видел, как Светоний серьезно разговаривал с двумя трибунами снаружи, сжимая предплечья каждого, прежде чем они взобрались на своих лошадей и направились к воротам, выходящим на прибрежную тропу, которая шла вдоль моря к северу от гор.
Когда полководец вошел в палатку, находящиеся внутри офицеры вытянулись по стойке «смирно». Светло будет еще несколько часов, и все еще не было необходимости в каких-либо свечах, когда Светоний окинул
– Садитесь, - он сделал паузу, пока Катон и остальные поудобней расселись на скамьях.
– Последние части колонны скоро достигнут главного острова. Конная колонна покинет лагерь с первыми лучами солнца и поедет вперед. Я послал людей вперед, чтобы убедиться, что в Деве и крупных фортах по пути для нас будут подготовлены пополнения. Если повезет, мы будем в Лондиниуме через шесть дней. Остальная армия под командованием легата Кальпурния завтра к вечеру сконцентрируется за проливом и двинется по нашему маршруту с максимально возможной скоростью. Я подчеркнул, что хочу, чтобы подразделения сохраняли максимальную боеготовность, когда они нас догонят – у нас тут не гонки на колесницах. Я не могу позволить себе отставших. Когда мы столкнемся с врагом, нам понадобится каждый человек. Если предположить, что они смогут двигаться со скоростью от тридцати до сорока километров в день, пехота достигнет Лондиниума через двенадцать-четырнадцать дней. Это если не будет столкновений с мятежниками или горными племенами, у которых еще есть кое-какое желание оспорить власть Рима.
Он потер левый глаз и устало моргнул.
– Возможно, даже вероятно, что Боудикка достигнет Лондиниума раньше нас. Я только что послал трибуна с приказом к прокуратору Кацию Дециану 11 покинуть город, как только будут замечены вражеские разведчики. Я послал второго трибуна ко Второму легиону в Иску Думнониорум, чтобы приказать им идти на Лондиниум. Будем надеяться, что тамошний командир уже начал действовать по собственной инициативе и отправился в путь. Если город взят, вместо этого они должны повернуть на север и встретить главную колонну, идущую из Моны. В Линдум уже отправлено сообщение с приказом Цериалу направить Девятый легион в Лондиниум и отступить к нам, если он обнаружит там повстанцев. Имея лучшую часть трех легионов и вспомогательные когорты, у меня будет достаточно людей, чтобы рискнуть вступить в бой.
– Без сомнения, этого будет достаточно, чтобы справиться с восстанием племен, командующий, - прокомментировал один из префектов кавалерии.
– В конце концов, мы имеем дело только с иценами и некоторыми триновантами. Что они смогут собрать? Несколько тысяч человек, вооруженных сельскохозяйственными инструментами и охотничьим оружием?
– Если бы это было так, то, осмелюсь сказать, ветераны Камулодунума смогли бы сдерживать их гораздо дольше. Правда в том, что мы… я недооценил иценов. И по количеству потенциальных воинов, и по количеству спрятанного от нас оружия. Сегодня днем я получил сообщение от Дециана. Торговец видел вражеский лагерь возле руин Камулодунума. Он бывший офицер разведчиков, поэтому знает свое дело и насчитал их не менее восьмидесяти тысяч.
Его аудитория встревоженно зашевелилась, прежде чем наместник продолжил.
– Сколько из них первоклассных воинов, я не знаю. Но после поражения ветеранов в колонии, вполне вероятно, что многие другие присоединятся к штандарту Боудикки. В других племенах есть множество воинов, которые захотят присоединиться к ее делу. Осмелюсь предположить, что они также прячут свое оружие в надежде, что наступит день, когда они смогут использовать его против нас.
Катон видел, что масштаб опасности, исходящей от повстанцев, шокировал некоторых других офицеров. Рим не сталкивался с армией бриттов такого размера со времен Каратака12. Судьба провинции балансировала на острие ножа, и каждый житель этой провинции знал это. На мгновение он почувствовал некоторую симпатию к Светонию, который должен был наслаждаться победой, ускользнувшей от его предшественников. Вместо этого на него будут смотреть как на человека, который не заметил опасности, и чья кампания по захвату Моны теперь будет выглядеть как безрассудный авантюризм. Если бы он победил Боудикку, он все равно будет нести ответственность за разрушения и человеческие жертвы, которые она причинила. Если он потерпит поражение, его имя войдет в анналы позора. Хотя самого его уже не было бы в живых, чтобы оплакивать этот факт. И Катон, и все остальные офицеры не мыслили такого конца, учитывая отчаянное положение, в котором они оказались. Ни тысячи легионеров и ауксиллариев, служивших под началом Светония, ни десятки тысяч римских граждан, поселившихся в Британии. Не говоря уже о народах племен, которые вступили в союз с Римом, и в результате поражения последнего с ними наверняка обошлись бы с большей жестокостью, чем с самими римлянами. Все находились в опасности, а смертоубийства только начались.