Восстановление здоровья в домашних условиях: как самому поставить себя на ноги и вернуть подвижность суставов
Шрифт:
Кстати, хочу немного остановиться на воспоминаниях о Сталине.
Я был свидетелем ситуации, связанной с «делом врачей», и видел похороны вождя.
«Дело врачей» объявили, когда я был на четвертом курсе мединститута, шел 1953 год. Вот тогда я увидел, какую силу имеет пропаганда. Все газеты писали, что врачи – убийцы. Арестовали большую группу врачей – ведущих медиков Москвы. Их обвинили, что они способствовали смерти многих людей, в том числе и Фрунзе. Сложилась такая атмосфера, при которой опустели поликлиники и аптеки. Люди боялись ходить к «убийцам в белых халатах». А если
Мы же студенты! Народ, влюбленный в свою будущую профессию. Поэтому мы увлеченно и достаточно громко рассказывали, где были на операциях, что видели, и как все прошло.
Но в эти страшные дни мы ездили молча, словно набрав в рот воды. Боже упаси сказать что-то на врачебную тему! Одергивали пальто, чтобы не видно было край белого халата. Мы знаем такие случаи, когда других студентов со скандалом высаживали из автобуса.
До сих пор удивляюсь, как можно было вот так оболванить огромный многомиллионный город!
Я помню, что заведующего терапевтической кафедрой нашего института академика Виноградова тогда посадили. Он был один из тех, кто лечил Сталина. И на другой день после его ареста заведовать кафедрой пришел другой профессор, с санитарно-гигиенического факультета. Следом за ним пришли новые преподаватели, сотрудники кафедры. И такая жизнь была до самой смерти вождя. Весной стали выпускать заключенных врачей. Вернулся к нам и Виноградов. В один день все поменялось обратно. Новые сотрудники кафедры ушли, а старые вернулись.
Очень хорошо помню похороны Сталина. Как же мы все были тогда оболванены! Насколько затуманен был наш мозг!
У меня тогда была беременная первая жена. Но мы, как и все, пошли смотреть похороны Сталина.
Жуткие толпы народа! Все хотели прорваться к Колонному залу Дома союзов, чтобы отдать дань умершему Сталину Я помню, что самая большая давка была на Трубной площади. Мы дошли до Сретенских ворот, а там уже двигались еле-еле, сдавленные со всех сторон людьми. Честно говоря, стало страшно, в первую очередь за беременную жену. Зачем нам все это надо? Надо быстрее отсюда выбираться. Мы с большим трудом вылезли из этой толпы. И это было наше счастье: как я потом узнал, было очень много человеческих жертв. Людей просто раздавливали… Это очень страшно. Не стоило ради такого зрелища жертвовать жизнями…
Но вернемся к моей деревенской жизни.
Проработал я там не четыре месяца, как рассчитывал, а два года.
И эти годы были одними из лучших в моей жизни.
На старенькой скрипучей машине меня привезли к пункту назначения – в больницу. Я увидел перед собой крепкое, добротное здание бывшей церковно-приходской школы. Одноэтажное здание, но с высокими потолками и большими окнами. Водитель, который меня привез, предложил сначала завезти домой, оставить вещи, передохнуть. Но мне не терпелось приступить к работе.
Внутри я увидел, что больница делится на два крыла: в левом находится стационару а в правом – амбулатория. Между ними – приемная, где ожидали больные. Сейчас в приемной было столько людей, что они стояли вдоль стен, и от их количества, как мне показалось, в помещении было темно. А может быть, это у меня потемнело в глазах от страха.
Оказывается,
А потом решительно задвинул чемодан под стол, надел халат и начал прием. Когда я выполз на улицу, уже было темно. Я кое-как добрел до дома, где для меня сняли комнату, и не раздеваясь рухнул на кровать. Мне казалось, что я только прикрыл глаза, а когда открыл – за окном было светло.
Уже на второй день работы я понял, что через четыре месяца я никуда отсюда не уеду. Я решил для себя, что проработаю здесь год.
Это была потрясающая врачебная и жизненная школа!
Ну сколько мне было, когда я приехал? 24 года! Какой врач? Да никакой. Московский интеллигентный наивный мальчик, комсомолец. Я не знал настоящей жизни. Я не понимал, что и как нужно делать, когда остаешься один на один с пациентом. Это хорошо, когда ты практикант или стажер, ты работаешь под присмотром опытных специалистов. А тут? Тут все смотрят на тебя. И ждут, что ты скажешь. И будут делать то, что ты скажешь. А вот как сказать так, чтобы получилось правильно?
Первое медицинское мероприятие, которое я там организовал, – навел порядок со стерильными инструментами. Я увидел, что перевязочный стол был застлан газетами, а на нем стоял бикс – кастрюля для стерилизации. Внутри лежали салфетки и марлевые шарики, которые когда-то были стерилизованы. Сестры туда лазили руками, доставали необходимые предметы и ими делали перевязки.
Так вот, я немедленно убрал газеты и застелил стол простыней. Рядом с биксом поставил поллитровую банку с дезинфицирующим раствором, горлышко которой затянул марлей. И воткнул туда пинцет. И сказал медсестрам, что в бикс мы теперь залезаем не руками, а только пинцетом. Так и было. Надо сказать, что мой авторитет был непререкаем. Они видели во мне доктора из Москвы.
Но сложности возникали в отношениях со старшей фельдшерицей. Немолодой уже дамой, которая несколько месяцев до моего приезда заведовала этой больницей. Она была не новичок, почти пятнадцать лет работала в больнице и, конечно, много чего знала и умела. А я-то только после института. И учился исключительно на хирурга. Но здесь мне пришлось заниматься и ушами, и глазами, и гинекологией, и позвоночниками. И детьми!
Основные инструменты настоящего доктора: глаза, уши и руки. Если врач не способен поставить предварительный диагноз, руководствуясь только своими знаниями и ощущениями, полученными во время осмотра, это не врач.
В общем, честно скажу, было страшновато. И я искренне хотел, чтобы она была другом и помощником. Я стал ее привлекать к работе активнее: спрашивал совета в каких-то сложных случаях. Она подсказывала мне, а потом… рассказывала всем, что я ничего не понимаю в лечении, поэтому и зову ее. И на этом мое привлечение ее к лечебным делам ограничилось.
Потом мы, конечно, наладили отношения, и я нашел для нее занятие. У нас не было лаборанта, поэтому я отправил ее на курсы, где она научилась лабораторным исследованиям – считать лейкоциты, эритроциты. Она с удовольствием стала этим заниматься.