Восставшая из пепла
Шрифт:
Я подумала о дне, когда он явился в храм и сшиб ширму, дне, когда я отняла у Шуллат нефрит. Подумала о ночи среди сгоревших лесов у озера, о первой ночи в ущелье, когда он ушел к высокой девице с тучей волос. Подумала о заре у ручьев, когда он сказал:
— Кроме того, богиня, боги принимают только необходимое. Если им нужно, они берут не спрашивая.
И я чувствовала, что именно он хотел сказать, но была не в состоянии понять это умом. Не оттягивали ли мы с самого начала неизбежное — бессмысленно и не нужно?
— Нет, Дарак, —
Его зубы сверкнули, но не в улыбке, а руки очень сильно схватили меня за плечи, сгребая в кулаки золотистую рубашку и разрывая ее, и срывая с меня. Он привлек меня к себе и припал ртом к моей груди, но я напомнила ему:
— У тебя есть для меня новая одежда, Дарак, если ты порвешь всю эту?
— Да, — пробормотал он. Он бегло коснулся маски. — Я оставлю тебе это, но больше ничего.
Он стянул с меня сапоги, тунику, пояс, все. Пряжка ремня звякнула о жаровню. Вслед за тем исчезла и его одежда с куда большим шумом. Я думала, что Маггур может в гневе ворваться в шатер, но вскоре все стихло, кроме насекомых и звуков нашего собственного дыхания.
Он был нетерпелив, но я заставила его немного подождать. Мне хотелось потрогать его тело — поджаро-мускулистое, как у льва, бронзовое и золотистое, с невероятно гладкой кожей за исключением тех мест, где бои оставили шрамы. Любовь к этому телу, которая делала меня прежде такой слабой во всем, теперь напрягла каждую мою клетку. Мои пальцы пробежались, слегка касаясь, и обхватили его обжигающий фаллос, и он повалил меня на спину руками более жестокими и уверенными, чем мои.
А затем дыхание с шипением вышло из него. Его прижатое к моему тело стало холоднее. Я держала его крепко.
— Нет, — заявила я. — Ты ожидал, что ваши богини будут скроены, как и прочие женщины?
По его телу прошла своего рода судорога, и, сдерживая смех, он выдохнул:
— По крайней мере у тебя есть то, что нужно для этого.
И больше мы ни о чем не говорили.
Насекомые продолжали жужжать в темноте, словно никогда и не переставали, хотя мы на время забыли о них и всем прочем, кроме себя.
— Кто ты? — внезапно спросил он.
Он лежал на мне, зарывшись в мои волосы.
— У меня не больше причин знать, чем у тебя, Дарак.
Не слушая меня, он продолжал:
— Женщина, но не женщина. И все же больше женщина, чем любая другая порода. И все же женщина, отличная от женщин. Богиня — да, наверное, я поверил в это. И потом, уезжая с Маккатта, я видел ночью красное облако над горой, и пришел к тебе в шатер спросить, знала ли ты — и увидел, как Крилл сплевывает змеиный яд, в то время как ты сидела — такая строгая и застывшая. И не была богиней. А потом Маккатт снова разверзся и прикончил их. Но ты… — он умолк. Теперь стало так темно, я чувствовала, что он поднялся и нагнулся надо мной, но не видела этого. Он коснулся моих бедер, живота, груди.
— Ты никогда раньше этого не делала, и откуда я знаю это — сплошная тайна, потому что не было ничего, что мужчине требуется прорывать. Девственница, и все же сведущая. Кто ты? — Его рука скользнула по горлу, по полосам, чтобы приоткрыть маску.
— Нет, — воспротивилась я — Дарак, ты снял все прочее, но сказал, что оставишь мне это.
Его руки покинули меня, а тело поднялось. Он встал, насколько позволял низкий шатер, и оделся.
— Дарак, — окликнула я, но он мне не ответил.
Он ушел во тьму, и будто не было никогда этого — первого раза.
Глава 5
Я почувствовала во сне близость ко мне Карраказа и усиленно старалась проснуться, но не могла. Сквозь овальную дверь я смотрела на мерцающий свет в каменной чаше алтаря, и он притягивал меня, поглощал меня — спасти могла только зеленая прохлада, а я не знала, где она. Мои руки поднялись к разбойничьему нефриту у меня на шее, но во сне он был черным, тусклым и бесполезным, как железо.
Огромная ручища легла мне на плечо и вытряхнула из этого кошмара.
— Маггур, — прошептала я.
— Почти заря, — сказал он. — Люди Дарака скоро выезжают к Речной дороге.
Моя нагота его, похоже, не смущала. Он держал ткань из переливающегося материала — зелено-пурпурно-красного цвета.
— Я приходил раньше, — объяснил он, — после того, как он ушел. — Он усмехнулся, показывая на порванную рубашку. — Достал новую — у женщины, Иммы, вроде тебя.
Дарак не пришел за мной. Ожидал ли он, что я восстану сама или захотел оставить меня в прошлом? Я оделась, а Маггур разобрал и свернул шатер. Снаружи нас ждали поблизости Кел и Гилт с лошаденками и моим вороным коньком, со всеми седельными сумками, упакованными и готовыми. Похоже, они устроили так, что я поеду в шайке Дарака со своей собственной свитой.
Я поехала впереди, Маггур на шаг сзади меня, а двое других за ним.
Вскоре я услышала, как бренчат доспехи других. Поляна, блестящая от росы, небольшая радость при первом намеке на день. Несколько голов обернулись посмотреть на нас.
— Женщина Дарака и ее мужчины, — сказали они.
Маггур усмехнулся.
Дарак оторвался от того, чем он там занимался, и кивнул мне. Вот и все. Подошел один разбойник и вручил мне длинный нож, который я заткнула за пояс. С лошадей других снимали колокольчики и бренчащие медальоны. Кел позаботился о наших, а Маггур упрятал их в одну из седельных сумок.
Я чуяла зарю.
Дарак вскочил на своего коня, поднял руку, и молчание стало еще более глубоким.
— А теперь слушайте. В полдень мы доберемся до брода. Караван пройдет через час-три после, в зависимости от быстроты их продвижения. Сигнал к нападению на него — волчий вой. До него — не шевелитесь, после него — пошевеливайтесь. Помните, другие по ту сторону брода. Гоните беглецов к ним. Убейте всех, начиная с охраны, но чтоб ни царапины на лошадях.
Он повернул коня и поехал в лес.