Восставшие из пепла

Зобнин Николай

– Бессовестный, неблагодарный, разве ты не видишь, что кроме вас на планете никого не осталось. Всё стараешься устроиться поуютнее, да помягче, а говно разгребать да кровь проливать…

– Ну, хорошо, только потом пеняйте на себя. Я… – не докончив угрозы эльф презрительно фыркнул и, сверкнув прозрачными крыльями растворился в бушующем и переливающимся всеми цветами радуги вихре.

– Эй ты, пижон, оставь в моём распоряжении процентов десять личного состава. Вместо ответа эльф высунулся из смерча, показал Шальникову язык и снова скрылся. Отпустив эльфов, Шальников и сам выскользнул в окно, вслед за ним устремились остатки земного воинства. Теперь наслаждаться полётом было некогда. Железный ветер хлестал в лицо. Навстречу неслись с бешеной скоростью леса, поля, реки, ручьи. Города, огромные скопища людей, вырывались из-за горизонта, чтобы снова унестись вдаль.

Вслед за Шальниковым широкой чёрной лентой развевалась "труха". В небе она напоминала огромный чёрный плащ, оборванный и взлохмаченный. Вдали показались величественные горы. Сверкающие белые снежные шапки ледников искрились под ярким майским солнцем. Вглядевшись в долину, Шальников увидел, как на изумрудно-зелёном лугу бегали дети. Кто-то ловил бабочек, кто-то собирал букет из скромных первых весенних цветов, а кто-то носился по траве, топоча по земле босыми ногами. Два чабана, древних-предревних горца, пасли отару. Измождённые худые овцы, которых видно недавно пригнали на джайлау, блаженно щипали молодую травку. Не хотелось верить, что рядом идёт страшная битва, льётся кровь и теряется сила, для того чтобы защитить, уберечь всю идиллию. Шальников нёсся с безумной скоростью, но мысли его текли неторопливо. Так захотелось вдруг сбросить с себя все эти хлопоты и уйти туда далеко-далеко в горы, пить воду из хрустальных родников, дышать снежной свежестью, бродить в полях и в самой затерянной глуши упасть в густую траву и смотреть, как по бездонному синему небу плывут кучевые облака. Но вот исчезло уже всё это, как и не было вовсе. Остались лишь неясные облики, знакомые то ли из детства, то ли из странного сна.

Внезапно профессор увидел, что он завис над командным сектором Восточно-Сибирского научно-исследовательского центра. С высоты Шальникову была видна практически вся подвластная ему территория. Раскинувшийся почти на 10 000 квадратных километров комплекс без конца строился и расширялся. К югу возводились просторные корпуса биокибернетического и нейрохирургического институтов. Здания соединялись переходами. Экспериментальная накопительная энергоустановка принимала гигантский лазерный луч радиусом в полметра с небольшой гелиоустановки на низкой орбите. По соседству несколько сварщиков возводили арматурный скелет для ресиверов для хранения жидкого кислорода и азота. Дымила вакуумная вагранка для изготовления сплавов в разряжённой атмосфере с пониженной гравитацией. Гремел механический цех. Кругом сновали автокары, на столбах копошились монтажники, проводя повсюду систему лазерного энергообеспечения. Неподалеку совершенно бесшумно работала гигантская вычислительная машина. Информационный кристалл во внутреннем дворе сверкал как небольших размеров айсберг. Всё время казалось, что вот-вот эта ледышка растает под лучами весеннего солнца. Возле старого здания нейрохирургического института рабочие в ярко-жёлтых комбинезонах разгружали КАМАЗ с несколькими электронными микроскопами. Всё вокруг кипело, работало, жило. На территорию и обратно постоянно двигались грузовики, вертолёты, в небольшом аэропорту приземлялся огромный транспортный самолёт.

– Оставайтесь здесь, ждите моих приказов, – коротко бросил Шальников. Сам же он медленно и плавно приземлился у центрального административного корпуса. Профессор горделиво поправил личную карточку, на которой красовалась надпись – Генеральный директор ВСНИЦ к. т. н. профессор Шальников Кирилл Алексеевич, – и вступил под прохладные мраморные своды. На крыше здания Шальников ещё сверху заметил развевающиеся красные полотнища, и поэтому, получив у вахтёра рацию для внутренней связи, он сразу распорядился о том, чтобы флаг был постоянно. Едва Шальников вошёл в здание, к нему подбежал директор института генной инженерии.

– Кирилл Алексеевич, поставщики ферментов опять срывают нам работу по белковой совместимости.

– В чём проблема?

– Они говорят, что у нас на спецсчёте нет денег.

– А как же хоздоговорные работы по морозоустойчивым сортам помидоров и картофеля? Они что, всё ещё не перевели за них деньги?

Ладно, возьмите мою кредитку и расплатитесь скорее. Мне нужно скорее пустить серию механических имплантантов.

– Мы постараемся, конечно.

– Да, кстати, в будущем квартале вы получите полупромышленную установку производства ферментов, так что больше за это голова у вас болеть не будет.

– Вот спасибо, Кирилл Алексеевич. А ещё, нейрохирургам завезли пять электронных микроскопов, а нам ни одного.

– Им действительно очень нужно, но когда вам понадобится, можете попользоваться. Заявку на нужное оборудование оставьте у Жоржа. На учёном совете вопрос будет рассматриваться.

Алексеев, довольный, побежал в расчётно-кассовый центр. Шальников по рации связался с начальником охраны.

– Гриша, что за дела, почему генетики не получают деньги по хоздоговорам?

– Кирилл Алексеевич, я уже говорил, постановление Политбюро об установлении госзаказа. Совхозы без того в убытке.

– Ну, получите через министерство. Насколько я понимаю, оно покрывает их расходы.

– Конечно, можно попытаться, но там своя мафия. Можно было бы перевести их в счёт долга на наш баланс и поставить там наши блокпосты. Это почти полностью обеспечит центр продовольствием.

– Отлично, действуйте.

– И ещё, Кирилл Алексеевич, в 419 секторе мусорщики подняли бунт. Поджигают машины, забаррикадировались в здании мусороперерабатывающего завода. Я не знаю, может использовать "черёмуху".

– Послушай, Григорий, мне некогда вдаваться в детали. Я поставил тебя на этот участок, а это предполагает, что ты – профессионал. Делай то, что считаешь нужным. И не отрывай меня по пустякам.

Шальников вдруг вспомнил, что не договорил с Алексеевым по поводу проекта "ТС" – работа по созданию биосовместимых полимеров. К счастью, директор института генной инженерии был в пределах досягаемости рации.

– Алексеев, совсем забыл тебе сказать. В белке, отвечающем за иммунный ответ, ну в том, за номером 2187-б-Т, попробуйте заменить концевую аминокислоту на глицин. Вычислительный анализ показал, что численные значения стерических факторов разлагаются в неспецифический числовой ряд, а фенилаланин в оконцовке этот ряд ломает. А вот глицин там был бы как раз кстати. Попробуйте модифицированный белок проверить в присутствии вируса, найденного в неопознанном трупе. И хорошенько держите этот вирус. Мне не нужны здесь горы трупов.

– Хорошо, Кирилл Алексеевич, будет сделано. Только про микроскопы замолвите словечко на учёном совете.

– Работай, Алексеев. Всё будет. Только и ты не забывай, через 5-10 лет нам нужна универсальная вакцина и отлаженная система био – и – техноимплантации.

Сверкающий пластиковый лифт вознёс Шальникова на 12 этаж. В несколько шагов профессор достиг своего кабинета в середине коридора. В приёмной творилось нечто невообразимое. Битком в неё набились страждущие просители и прожектёры. Синий табачный дым был настолько густым, что казалось, брось здесь топор, и он зависнет в воздухе. Личный секретарь Шальникова – разбитной парень и хохмач Жорж исходил потом. Жуя беломорину, он ругался с кем-то по телефону, рации и селектору одновременно. Беспрерывно жужжали печатающие устройства, надрывались десять горячих линий спец связи. Не переставая разговаривать, Жорж набирал приказы, перебрасывал уже готовые по информационной сети.

– Что, – орал Жорж в селектор, – да, приказ о расстреле инженера Бурундукова уже подписан. Как за что? А аварию первой степени на ядерном реакторе Пушкин допустил? И перед этим у него было двенадцать предупреждений. Нам не нужны непрофессионалы, да ещё и упрямые как бараны. Всё, точка. Разукомплектация Бурундукова по полной программе. Лично проверю.

К столу, на котором в идеальном порядке были разложены папки "К докладу", "Приказы", "На подпись" и многие другие, выстроилась очередь. Негр, едва вытащив из печатающего устройства очередную бумагу, громко дышал на какой-нибудь из множества факсимиле или печать, также громко шлёпал ими по бумаге и отправлял посетителей с бешеной скоростью. Периодически он отвлекался в голографическую систему круглосуточной виртуальной всесекторной конференции, подкорректировав информационные потоки между отдельными институтами, бросался разбираться с голографическими командированными, которые без конца путались с настоящими людьми и вносили изрядную сумятицу. Периодически Жорж отрывался от всех этих накладных, приказов, информационных потоков и прикладывался к трёхлитровой банке с пивом. Взгляд его неожиданно упал на только что вошедшего шефа.

– А, Кирилл Алексеевич, Вы всё ещё в Москве.

– Нет, болван, я стою перед твоим носом.

– А, – протянул негр, – кстати, Ваша зарплата апрельская. Вот извольте получить 562 рубля 84 копейки.

Шальников хмуро посмотрел, расписался и спрятал деньги во внутренний карман, рядом с ключом.

– Меня ни для кого нет.

– Кирилл Алексеевич, а в буфет тёмное пиво завезли. Нашей пивоварни, а совсем как немецкое. Негр причмокнул с невероятным смаком.

– Так какого ты здесь стоишь. Вот тебе трёшка. Возьмёшь пять литров. И чтобы пулей мне. Одна нога там, другая здесь. Сдачу оставь себе.