Восставший против Неба
Шрифт:
Длинные баллады сегодня не намерен был слушать никто. Тем более это касалось молодого господина. Поэтому, исполнив ещё две не очень длинные песни и дождавшись, пока гости окончательно захмелеют, Тильво запел: «Рыцарь и колдунья». Песня эта ему очень не нравилась, в особенности потому, что рыцарю справиться с колдовством помогло Небо.
— А ты благочестив, Тильво! — сказал после этой песни Арэн. — Давай продолжай, мы тебя все внимательно слушаем.
Тильво вздохнул. Нет, господам никогда не понять, как урчит в желудке у голодного певца. Он лишь скосил взгляд на
Тильво спел ещё две баллады и, увидев, что пирующие созрели, перешёл на весёлые кабацкие песни, которые на острове не чуралась петь и знать. И когда чей-то пьяный голос заорал: «Певец, давай „Служанку рыцарь полюбил“!, — Тильво понял, что публика созрела. Это была, безусловно, самая известная и любимая песня как простого люда, так и господ. Тильво заиграл, и песню тут же подхватили пьяные голоса. Певец бросил взгляд на хозяина. Внешне он казался всем доволен. Но что-то таилось в его смеющихся глазах и ещё юношеском лице. Тильво понял, что Арэн что-то замышляет, и поэтому решил быть настороже.
— Достаточно! Пусть певец отдохнёт, — сказал хозяин. — Садись за стол рядом со своей спутницей и угощайся. Вина певцу!
Угощаться, в общем-то, было особенно нечем. Пока певец развлекал публику, пирующие практически все съели. Но кое-чем всё-таки поживиться было можно. Тильво не ожидал, что его пригласят за стол. Обычно это случалось в замках крайне редко. Но, видно, Арэн хотел показать всем, какой он великодушный. «Интересно, кончится ли его щедрость на приглашении за стол господ», — подумал Тильво, отхлебнув из кубка вина.
Тем временем пирующие окончательно перепились.
В зале звучал громкий хохот. Кто-то изредка пытался завести песню, но без помощи певца тут же путался в словах. Тильво посмотрел на хозяина и столкнулся с его холодными глазами. Арэн был практически трезв. Увидев, что певец смотрит на него, он сделал еле заметный жест, приглашающий подойти. Тильво улыбнулся в ответ. Видимо, хозяин соизволил-таки его отблагодарить. Тильво подошёл к Арэну и поклонился.
— Ты хорошо поешь. Тебе бы в придворные певцы податься.
— Я люблю странствовать.
— Бродяжничаешь, значит, — Арэн улыбнулся. — Присядь со мной.
Тильво ещё раз поклонился и присел рядом с хозяином замка. Он огляделся по сторонам. Все были увлечены беседой и окончательным уничтожением выпивки, и того, что певец оказался в такой близости от хозяина, практически никто не заметил.
— Нравишься ты мне, певец, поэтому я хочу тебя как следует отблагодарить.
— Я с радостью приму любую награду за свои сегодняшние труды.
— Ты не понял, — поморщился Арэн. — Конечно, за сегодняшнее выступление ты получишь хорошее вознаграждение, но я хочу для тебя сделать ещё более щедрый подарок.
В голову Тильво тут же закралось нехорошее предчувствие. Господа просто так никому ничего не делают.
— Я вижу, как ты мучаешься со своей спутницей. Ведь
— Лайла, господин, — ответил Тильво, уже начиная понимать, о чём идёт речь.
— Так вот, Лайла слишком хрупкая для жизни странствующего комедианта.
— Но ей нравится со мной путешествовать. Когда она жила со своими родичами, то сидела целыми днями дома.
— Все равно, — непререкаемым тоном ответил Арэн. — Я думаю, ей будет лучше здесь.
— Где?
— В моём замке. Она ни в чём не будет знать нужды.
— Но зачем вам слепая девушка? Вокруг столько красивых благородных дам.
— Понимаешь, приглянулась она мне. Там, ещё на дороге, когда я вас в первый раз увидел. Ну что? Отдашь её мне?
— Вы хотите на ней жениться?
— Что ты такое несёшь? — повысил тон Арэн. — Где это видано, чтобы Варэны женились на увечной простолюдинке.
— Тогда зачем? — Тильво тоже чуть повысил голос.
— Ну, ты же тоже мужчина. Не понимаешь? Я же говорю: нравится она мне. Да я понимаю, что с убогой легче найти приют в ненастную погоду, и потом, она хоть и родственница, но всё-таки дальняя. Тоже небось согревает тебе место холодными ночами. Да ты не бойся' — Арэн похлопал по плечу остолбеневшего Тильво. — Я щедро тебе заплачу. Серебром.
Но молодой хозяин замка неверно истолковал поведение Тильво. Певец остолбенел не от страха или смущения, он застыл от ярости. Тильво чувствовал, что входит в то самое состояние, которое испытал, убивая Слуг Неба в Терике, а затем и на большаке, где погибли его друзья. Но пока он мог держать себя под контролем. Пока.
— Вы хотите, чтобы я продал вам своего друга? — На лице Тильво появилась странная улыбка, которая на мгновение даже напугала Арэна.
— Да как ты смеешь, щенок? Скажи спасибо, что я тебя вообще спрашиваю. Нет, правильно мне говорил покойный папаша, нельзя говорить с чернью на равных. Она сразу наглеет. Ты на моей земле, а значит, и в моей власти. Бери деньги, пока даю, и убирайся.
То странное чувство, что уже дважды одолевало Тильво, когда его память бессмертного ещё спала, теперь возвратилось. Гнев и желание убивать все и вся захлестнули его. И ни опыт бессмертного, ни тысячелетняя память тут никак не могли помочь. В голове пронеслось, что все ещё можно решить миром. Но холодный рассудок бессмертного отступил, оставил смертному лишь свою силу и опыт владения оружием.
Арэн полетел на пол от сильного удара. На его лице отразилось удивление. Он никак не ожидал, что простолюдин поднимет на него руку, да к тому же в его собственном замке. Но удивление мгновенно сменилось яростью, он вскочил и, выхватив из ножен меч, кинулся на Тильво.
Едва уловимым для взгляда движением Тильво перехватил руку с мечом за запястье и выкрутил её так, что хватка ослабла, и певец свободной рукой тут же взял оружие. Между тем увидевшие потасовку пирующие мгновенно повыхватывали мечи. На певца нацелилось больше десятка клинков. Отступив на шаг, Тильво поудобнее перехватил меч, отнятый у Арэна, и приготовился зачищаться.