Восточная баллада о доблестном менте
Шрифт:
— О нет, прекраснейший из панков. Запрещено мне пить на службе, и чту я этот закон. Лучше зачерпну я побольше мудрости, а дома, после дежурства, вкушу ее с подобающей закуской.
— Интересное
А товарищи Акбардина, ждавшие приятеля у входа, не успели даже слезть с мотоциклов, когда увидели его светлый лик. Шел Акбардин твердым шагом, и в руках его был бурдюк с драгоценной влагой.
— Вещественные доказательства, — сказал он друзьям, и сев на мотоцикл, умчался, и никто не решился его переспрашивать, ибо дубинка его была резинова.
Дома же, съев положенное и покурив запретное, сказал пресветлый Акбардин жене:
— Завтра же будем любимцами халифа!
И налил себе Акбардин из бурдюка, и выпил…
Прошло три дня и три ночи с тех пор. И вот, обходя светлые улицы (но не пренебрегая и темными!) увидел ментовейший из ментов, да помнится
— Что делаешь ты в этой грязи, светлейший из панков? — поразился Акбардин.
— А что делаешь ты с этой дубинкой, мудрейший из ментов? — съехидничал Киндерсюрпризбек.
Смутился Акбардин, что бывало с ним редко, и ответил:
— Открылось мне, что хоть и стал я умнее визиря, но остался ментом. И не услышит моих слов халиф. Вот и обхожу я по прежнему улицы…
— А… — протянул Киндерсюрпризбек. — Доумничался?
И тогда огорченный Акбардин схватил его за шиворот, и отвел в позорное узилище. Так и должно быть в нашем славном халифате, который так любят заморские короли, ибо западло каждому панку смеяться над ментами.
Но все же в пути Акбардин и Киндерсюрпризбек беседовали о вечном. И беседа их была возвышена как лавка Буут-аль Назара, и длинна, как ментовская дубинка.
…И такова мораль этой истории — даже вкусив от мудрости не равняйся с халифом. Не положено.