Восточная мадонна
Шрифт:
– Ты что, спятил? Чтобы золото было не нужно! С его помощью они могут купить на «черном рынке» сколько угодно оружия и снарядов. За золото, старый ты идиот, можно купить что угодно! Вот почему я собирал его все эти месяцы.
Остальные стояли в молчании. Они еще ни разу не слышали, чтобы со старейшиной говорили в таком тоне. Денщик подал знак, чтобы люди расходились, но никто не сдвинулся с места.
– Среди нас нет вьетконговцев, вы это знаете, капитан.
– Они – везде! – заорал капитан Нью. – Найти сержанта сию же минуту! Доставить джип! Пересчитать людей!
Денщик снова
– Мы влипли, сэр. Мы никогда не поймаем их без машины. Джип – у сержанта, а он не появится еще несколько дней.
Капитан Нью влепил денщику пощечину. Что-то странное случилось здесь прошлой ночью. Ну зачем он так надрался! А вдруг с американцем что-то произошло?
– Кто выдал сержанту увольнительную?
– Вы, сэр, – ответил денщик. – Он ведь молодожен. Не волнуйтесь, он скоро вернется, и тогда мы отправимся в погоню на джипе.
– Что ты порешь! Этот ублюдок уже и так опаздывает. Я отпустил его на три дня, а он, насколько я его знаю, будет шляться целую неделю. Где его носит? Я расстреляю этого болвана за дезертирство!
– Что с золотыми слитками? – спросил старейшина.
– За золото на волнуйся. Пересчитай людей, как я велел. Женщина не могла провернуть это в одиночку, ей кто-то помогал. Немедленно приведи ко мне часового, который охранял ее, и не паникуй.
Его собственный, принадлежащий лично ему, американец был похищен, с яростью подумал Нью. А ведь благодаря ему капитана могли повысить в звании или даже наградить. Уже завтра он мог бы стать майором, а то и выше. Фотографии в газетах, медали, прием у президента… Он бы всем им показал. Ну зачем он дал сержанту увольнительную на три дня! Капитан был зол и растерян, все происшедшее ввергло его в уныние. В этот момент он был бессилен, и вынужденное бездействие приводило его в ярость.
– Принеси мне выпить! – рявкнул он денщику. – Я должен подумать. Возьми бутылку, открой ее и лей мне в глотку – лей до тех пор, пока не появится джип. Понял?
11
– Мы должны идти, – промолвила Бернадетт. – Капитан погонится за нами.
– Времени у нас хоть отбавляй. Капитану еще нужно протрезветь, он здорово набрался прошлой ночью.
– Теперь он уже, наверное, проспался.
– Но он не станет преследовать нас пешком, ему придется дожидаться джипа, а это займет несколько дней. Он сказал, что отправил его куда-то.
Они только что поели. Собака тоже получила свой кусок солонины и галету, но все еще держалась в отдалении.
Бернадетт поднялась:
– Пора.
– Успокойся, Бернадетт. Ты нервничаешь, ты устала. Поспи немного – тебе надо восстановить силы. Нам предстоит долгий путь.
– Я не устала.
– Зато я устал. И в этом нет ничего стыдного.
– Мы не можем спать одновременно.
– Здесь мы в безопасности, нас пока никто не ищет. Ты ведь не собираешься уйти без меня, правда? Ну давайте же, мадам, устроим короткий привал. Отдохнем, пока есть такая возможность.
Глядя друг на друга, они уселись под тамариндом. Почему американец так заботился о ней? Теперь он выглядел гораздо моложе, чем ей показалось вначале. В его глазах, словно у ребенка, светились искорки или, может быть, это вылезала наружу задиристость? Должна ли она сдержать слово, которое дала Минь Хо и своему народу? Американец наивен, его легко обмануть. Но какая женщина сможет лишить мужчину свободы, если он только что спас ей жизнь?
Раньше все было проще. Всего лишь сутки назад между ними существовала четкая граница. Он был врагом, агрессором и свиньей, поэтому она могла действовать без колебаний и угрызений совести. Теперь они были вместе, хотя она все равно не могла верить ему до конца. Как же ей быть? Он отдал ей винтовку. Но это – потому что он не знал, что происходит в ней. Если сейчас она предаст его, то совершит преступление против такого же человека, как она сама. Бернадетт вновь посмотрела в глаза Клэя и увидела в них полное доверие к себе. Она устала. Сейчас она не должна принимать никаких решений. Нет, должна! Если он – враг, она обязана застрелить его. Или – остаться с ним и даже защищать от того, от чего он бежит. Он, очевидно, не боится ни ее самой, ни ее товарищей. И он не испугался офицера южной армии. Пусть он американский летчик, но он отважен, и в нем что-то есть.
Это поле – не публичный дом в Сайгоне. Человек, сидевший напротив нее, дал ей свободу, оружие и не был похож на тех скотов с белой кожей в меблированных комнатах, которых она так ненавидела. А может, он был таким же. Все они одинаковы. Нет, сейчас она его не убьет. Она слишком устала, чтобы кого-либо убивать.
Бернадетт откинулась назад, и Клэй подложил свой рюкзак ей под голову. Подняв с земли высохший плод тамаринда и вытащив семечко, девушка засунула его в рот. Этот вкус напомнил ей детство.
– Хочешь конфетку с дерева? – мягко спросила она.
– Только если от них не толстеют. Я на диете. Давай, конечно, – они рассмеялись.
– Я рад, что встретил тебя, Бернадетт, – сказал Клэй, и она поняла, что он говорит правду. Девушка дала ему несколько зерен тамаринда, и он тоже положил их в рот. Горьковато-сладкий вкус пришелся ему по душе. Американец тоже откинулся и стал смотреть на толстый ствол дерева. Затем – повернулся к ней.
– Как ты думаешь, мы влипли?
– О чем это ты?
– Нам не выбраться отсюда.
– Ты можешь идти куда угодно. В этой стране ваших – пруд пруди.
– Нет, не могу.
– Почему?
– Потому что я мертв. Я умер много лет назад. Я даже не рождался на свет. Тебе не понять этого.
– Ты – офицер ВВС. Многие люди здесь считают вас своими спасителями. Вспомни, что произошло в деревне. В случае необходимости капитан довез бы тебя до твоего самолета на собственном горбу. Он так и сделает, если поймает нас. Вот я – действительно влипла. Я ведь провалила задание.
– Я так и знал, что ты не поймешь меня.
– Тогда объясни по-человечески.
– Это долгая история.
– Ты действительно не можешь вернуться к своим?
– Я этого просто не хочу. Я задумал все это уже давно.
– Что задумал?
– Пропасть где-нибудь. Стать таким, как все. Выяснить, кто же я на самом деле.
– Ты – Клэйтон Уэйн-Тернер. По крайней мере, назвался ты именно так.
– Нет, это они назвали меня так, но родился я с другим именем.
– Что ты имеешь в виду?