Восточная мадонна
Шрифт:
Я плачу о том Минь Хо, каким он мог бы быть, и проклинаю того, каким он был на самом деле. Я понимаю его, но никогда не смогу простить. Он был подделкой, слабаком, который наказывал других за собственные ошибки. Он калечил людей и потом убивал их, так как не мог вынести вины. Жаль, что он был счастлив, когда умирал. Наверное, я не могу
И, конечно, Бернадетт. Она повлияла на всех нас. Именно из-за нее я с тех самых пор только и делал, что раскапывал всю эту историю. За этим занятием я превратился в ослепленного, романтического, рьяно защищающего ее влюбленного, который был ей так нужен. Обычный человек, взращенный на фактах, теперь я научился читать между строк жизни. Я многое узнал о музыке, о книгах, о разных странах. И еще я научился чувствовать.
Она повлияла на жизненные пути всех нас, определила, где и как закончится каждый из них, вот почему я был обязан узнать о ней все. Но и сейчас я ни на шаг не приблизился к отгадке и могу признать только то, что и я сам не избег участи всех остальных, и моя жизнь попала под влияние Бернадетт. Я думаю о ней ежедневно и ежечасно – всегда. Я говорю с ней и слушаю ее. В день ее рождения я открываю бутылку с шампанским. Ее паспорт – моя святыня, он всегда со мной, и я ношу его в маленьком кожаном мешочке на шее. На закате жизни это – все, что мне нужно, и я счастлив хотя бы потому, что мне позволено ее любить.
Возможно, она бы могла стать счастливой с человеком, в котором соединились все мы: мужество Клэя, поэтическая чуткость Минь Хо, мое терпение и упорство. Захотелось бы ей остаться в той красной пагоде, что выстроил для нее Минь Хо? Не знаю. И этот, и все остальные вопросы теперь так и останутся без ответов, я больше не стану их искать. Она – мое солнце, и луна, и звезды – все вместе взятое. Конечно, это любовь, и даже нечто большее. Она – мой мир, но она была обречена.
Меня охватывает отчаяние от несправедливости этого мира. Ведь Бернадетт была нужна такая малость: всего лишь жить, быть нужной людям, быть принятой ими и чтобы ее кто-то любил. Женщина, которая могла бы многого достичь, если бы на пути ее не оказались мы. Мы дали ей понять, что лучше бы ей не родиться, ей говорили это столько раз, что в итоге она поверила, а отсюда появились неуверенность и ненависть к самой себе. Прибавьте к этому вину оттого, что ей пришлось работать в таком местечке. Она жаждала наказания, она верила, что судьба забросила ее туда, чтобы она пошла по стопам матери, и считала, что мать умерла потому, что была шлюхой. Вот эти чувства ее и удушили. Они убили все, что могло в ней развиться, и винить в этом следует нас. Всех нас. Не ее смешанную кровь, а нашу подозрительность, зависть, эгоизм. То, что испытывают люди, видя, что кто-то – не такой, как они. Наступит день, когда белые, черные, желтые и красные станут жениться друг на друге и создадут новую расу, которая везде будет чувствовать себя как дома. Если такое случится, я, возможно, поверю в Бога. Из всех персонажей этой истории один только Минь Хо получил то, к чему стремился. Он похоронен на маленьком кладбище на холмах, за пределами Пальмы. Они похоронены вместе. «Несчастные возлюбленные, имена которых известны только Богу», – гласит надгробие. Вы, наверное, думаете, что я часто прихожу туда, ношу им цветы и преклоняю колени. На самом деле я не верю, что они действительно там. Кости, что высыхают под камнем, – это всего лишь прах. Мне наплевать, где сейчас Минь Хо, но я знаю, где Бернадетт. Она – со мной.
Я был там только дважды. Первый раз – днем, второй раз – ночью. Я провел там много часов, копая землю под камнем в изголовье могилы. Я копал глубоко. Я вырыл укрытие для сумки Минь Хо и его стихов. Однажды их кто-нибудь найдет.