Восточная мозаика
Шрифт:
– Я не плутал, – покачал головой честный малый. – Это он меня вел!
– Кто – он?
– Не спрашивай! Если бы ты не ударил меня по плечу, мы давно были бы уже в Городе Мертвых! Навсегда!
– Но где находится этот Город Мертвых? Я ведь спрашиваю не из праздного любопытства. Я должен знать, Джура, чтобы в следующий раз держаться от этого места подальше!
– Его нет! – покачал головой мой собеседник. – И он везде! Когда приходит твой последний час, то перед тобой возникает Город Мертвых, и ты входишь в его ворота даже помимо своего желания. Тебя ведет сила, которой простой смертный не может противиться. Я думаю, он хотел забрать меня к себе за то, что я смотрел на девушек
Тут Ашуров вдруг протрезвел, и более уже не касался этой темы.
* * *
Через несколько лет, уже после службы в армии, я снова оказался на какое-то время в Тахиаташе, и целенаправленно расспрашивал многих местных о Городе Мертвых. Никто не ответил мне даже намеком, но в глазах я читал тщательно утаиваемый ужас. Искал я и Ашурова. Выяснилось, что вскоре после моего отъезда он уволился и вместе с семьей переехал к родственникам куда-то под Казалинск. Это удивительно, потому что местные редко трогались с места, да еще всем домом.
Мазары я видел не раз и прежде. Немало их находится вдоль железной дороги Ташкент-Москва, по которой я путешествовал практически ежегодно. Но эти мазары всегда находились в относительной близости от жилья.
Откуда же взялось ухоженное кладбище на Устюрте? Откуда оно появилось в местности, куда и кочевники не заглядывали десятки лет? Кто доставлял туда материалы для строительства? Возвести такой “город” из привозных материалов под палящим солнцем совсем непросто. Наконец, как объяснить дрожащие красные огоньки, которые я видел собственными глазами сначала внутри Города Мертвых, а затем на открытой местности?
И еще: как могло случиться, что я на долгие годы забыл эту историю, сам же постарался вычеркнуть ее из памяти? Я даже убедил себя, что эти огоньки померещились мне в полудремотном состоянии. А намеки Ашурова и Жакслыка приписал суеверности местного населения.
Таково, очевидно, свойство нашего разума: столкнувшись с чем-либо, выходящим за пределы обыденной повседневности, он наводит нас на единственно доступный ответ: померещилось!
Но ответ может быть и другим – из мира “иррациональных чисел”.
Однако еще не время делать выводы. Прежде я должен обрисовать другие странные происшествия, память о которых вернулась ко мне столь нежданным образом.
НЕОБЪЯСНИМОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Этот случай, закончившийся гораздо трагичнее предыдущего, произошел на строительстве магистрального газопровода Средняя Азия – Центр, примерно в том же углу Устюрта, где позднее находился наш лагерь, о котором я рассказал выше. Железной дороги в ту пору еще не существовало.
Изложение этого происшествия я слышал от самых разных людей. Разночтения, конечно, имелись, но совпадающих деталей было все-таки больше. Историю эту я услышал уже после того, как едва не угодил с Ашуровым в Город Мертвых (хотя хронологически она произошла на несколько лет раньше). Но, быть может, только поэтому она и легла в мою память. Но даже тогда, по первому впечатлению, я не считал, что она имеет мистические корни, а относил ее на счет неизученных загадок природы.
Между прочим, об этой истории в свое время писали даже некоторые центральные газеты. Помнится, в какой-то подшивке (кажется, это была “Комсомольская правда”) мне однажды попала на глаза большая статья о строителях газопровода, где этой истории посвящалось несколько абзацев.
Но что же это за история?
* * *
Жара и пыль не менее опасны для техники, чем влага и морозы. Все механизмы, работавшие на прокладке газопровода, нуждались в регулярном профилактическом обслуживании. Этим занимались опытные прикомандированные механики, которые небольшими звеньями, а чаще вдвоем с водителем, передвигались вдоль трассы от бригады к бригаде в специальных автомастерских – небольших грузовиках повышенной проходимости ГАЗ-66 с будкой.
…В тот знойный июльский день такыры и солончаки раскалились так, что на их поверхности свободно можно было жарить яичницу, словно на сковородке.
Закончив работу на одном из пикетов, автомастерская двинулась к следующей бригаде, которая вела прокладку в трех километрах впереди. Отсюда хорошо просматривались не только стрелы работавших там автокранов, но и фигуры строителей.
Чтобы попасть к ним, автомастерская должна была объехать высокий холм (вроде того, который объезжали мы с Ашуровым), подступавший к трассе с правой стороны. Туда вела довольно накатанная колея, по которой раньше перевозили трубы и другие материалы. Никаких пухляков там не было и в помине. По этой колее двинулась и автомастерская.
Все строители, работавшие на пикете, видели, как она скрылась за крутым горбом холма. Но до второй бригады грузовик технической помощи так и не доехал. Он бесследно исчез вместе с водителем и механиком. За холмом, диаметр которого в основании едва ли превышал сотню метров. Ну, от силы – полторы. Этот холм был единственной высоткой на прилегающей местности. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралось ровное, как стол, плато. Но люди и грузовик исчезли. Будто провалились сквозь землю.
Спохватились их, правда, не сразу. Ведь в первой бригаде никто и мысли не допускал, что машина не доехала до соседей. А во второй бригаде посчитали, что у соседей произошла какая-то крупная поломка, и оттого автомастерская задержалась там до вечера. Мобильников в ту пору, понятно, еще не было. Правда, в бригадах имелись рации, но они, как правило, были рассчитаны на связь с диспетчером. Притом, никто и не собирался бить тревогу.
Лишь вечером, в жилом лагере, выяснилось, что машина куда-то подевалась. Кто-то высказал предположение, что экипаж техпомощи, спасаясь от жары, решил передохнуть в ближайшем городке, да там и заночевал. Вообщем, загуляли ребята. Но эта версия выглядела натянутой. И водитель, и механик были дисциплинированными, совестливыми работниками, не склонными к легкомысленным выходкам. Притом, ближайший (и единственный!) “городок” – Кунград – лежал в полутора сотнях километров от трассы. Вдобавок, любой транспорт, передвигающийся по плато, поднимал за собой целое облако пыли, которая долго еще кружила в белесом воздухе. Но никто из строителей не мог припомнить, чтобы видел после отъезда техпомощи такое облако где-нибудь в стороне. Машина словно испарилась, растворилась в пространстве.
Едва рассвело, организовали поиск. Первым делом осмотрели холм. С его плоской верхушки плато проглядывалось далеко во все стороны. Заблудиться здесь было физически невозможно. По левую руку тянулась глубокая траншея с частично уложенными трубами. Переехать через нее можно было только по специальным мостикам, устроенным в местах дислокации бригад. Да и гул работавшей на трассе техники был слышен далеко окрест. Почва у подножья холма была каменистой. Песок, занимавший небольшой участок, лежал плотным и твердым слоем. Следов, оставленных автомобильными шинами, повсюду было великое множество, и разобраться, какие из них принадлежат техпомощи, не представлялось возможным. Да и не было такой необходимости. Ведь полностью отсутствовали признаки, которые могли бы навести на мысль о какой-нибудь странной, совершенно невообразимой аварии. Ничего подобного не отмечалось за весь период строительства газопровода.