Восточная война
Шрифт:
К своему большому огорчению Ардатов, вслед за Меньшиковым, не нашел полного понимания со стороны моряков. Вице-адмирал Корнилов занимал сугубо оборонительную позицию, заранее отдавая всю стратегическую инициативу в руки врага. Признавая полное превосходство винтового флота над парусным, Корнилов не видел ничего другого как забиться на внутреннем рейде и ждать неизвестно чего.
– Вступление нашего флота в открытое единоборство с паровым флотом противником, приведет ко второму Трафальгару и только. Гораздо больше пользы, мы принесем, находясь под защитой береговых батарей, вместе с которыми мы сможем отразить штурм врага с моря - говорил Корнилов Ардатову на совещании штаба флота
– Я полностью согласен с вашими выводами относительно второго Трафальгара, Владимир Алексеевич, но совершенно не согласен с вами относительно пассивной роли флота. Вы совершенно забываете о восемнадцати колесных пароходах, плавающих по Черному морю. Почему их вы не хотите использовать против неприятеля.
– Простите, господин генерал, но в качестве кого?
– холодно спросил уязвленный Корнилов, специально подчеркнув принадлежность Ардатова к сухопутным войскам.
– В качестве брандеров, Владимир Алексеевич, в качестве брандеров. Вы сами же в своей докладной записке писали о большой роли брандеров в предстоящей войне на море и почему-то не хотите применить свою блестящую идею на практике. Возможно, вы имели в виду использование брандеров против парусных судов, но почему нельзя использовать их против паровых кораблей? Ведь колесные пароходы по своей скорости мало, чем уступают винтовому кораблю. Да, пускай часть их может погибнуть от огня противника во время сближения, но зато остальные могут нанести огромный вред врагу, если сумеют уничтожить его линейные корабли с пехотой, приготовленной для десантирования на нашу землю.
Корнилов совершенно не ожидал, что Ардатов читал его докладную записку и относительно неплохо ориентируется в морском деле. Однако адмирал не пожелал отступать от уже занятой позиции, несмотря на логические аргументы оппонента.
– Боюсь, Михаил Павлович, что ваше предложение трудно осуществимо на практике, достаточно одного попадания бомбы в пароход, и он полностью выйдет их строя. По этой причине число брандеров, которые смогут достичь кораблей противника будет ничтожно мало, если не сказать худшего. Ведь даже приблизившись к линейным кораблям вплотную, команда брандера обязательно попадет под ружейный огонь десанта, что сделает невозможным выполнение поставленной задачи - уже чуть более миролюбивее сказал Корнилов Ардатову.
– Я уже думал над этим вопросом и, по моему мнению, мы сможем защитить свои брандеры - не сдавался Ардатов.
– Каким же образом?
– вмешался в разговор адмирал Нахимов. Морская субординация не позволяла ему открыто поддержать идею Ардатова, но он был готов внимательно выслушать его аргументы.
– Во-первых, как мне известно, все крупнокалиберные орудия линейных кораблей изначально создавались для ведения огня по малоподвижным кораблям противника, а колесные пароходы к этому типу никак нельзя отнести. Во-вторых, для нанесения повторного залпа нужно никак не менее пяти минут, а за это время, наши колесные брандеры могут оказаться в "мертвой зоне" и вся корабельная артиллерия будет бесполезна против них.
– Но вы забываете о десантной пехоте на судах противника - упрямо не сдавался Корнилов - даже если всё будет, так как вы говорите, и брандеры смогут порваться, шквальный ружейный огонь с бортов сведет на нет все ваши усилия.
– Так что же нам мешает защитить экипаж пароходов мешками с песком, прочных деревянных щитов и даже установления картечных пушек для ответного обстрела противника. Почему нам не оснастить колесные пароходы выдвижными шестовыми минами, мгновенно взрывающиеся при соприкосновении с корпусом вражеского корабля, что гораздо быстрее выводит корабль противника, чем обычный огонь брандера. Подобное вооружение, как мне известно, имеется в распоряжении русского флота или я ошибаюсь, господа? Можно, в конце концов, применить пароход просто как таран.
Тихий вздох пронесся по рядам адмиралов и капитанов, приглашенных Корниловым на встречу с Ардатовым. Им очень хотелось осадить не в меру ретивого сухопутного прожектера, но в его словах было определенное зерно рационализма, отрицать которого морские волки не посмели. Единственным минусом всего предложенного графом было то, что этим прежде никто из присутствующих моряков не занимался и по большому счету не горел большим желанием. Колесные брандеры, вооруженные пушками и шестовыми минами, все это было так неожиданно и необычно на фоне уже привычных парусных корветов, фрегатов и линейных кораблей, пусть даже измененных паровыми машинами и гребными винтами.
– Простите граф, но откуда у вас такие углубленные познания в морском деле?
– осторожно поинтересовался адмирал Истомин - скажите честно, кто вас консультировал перед отъездом в Севастополь? Ведь к морскому делу вы имеете совсем малое отношение.
– Вы господа, вы были моими консультантами - просто ответил Ардатов - почти целый месяц, я внимательно читал все ваши записки направленные в адмиралтейство и выбрал из них то, что, на мой взгляд, было интересным.
– Однако никто из нас не писал о мешках с песком!
– буркнул недовольный Корнилов, которого явно били его же оружием.
– Если говорить честно, то идею с песком мне подсказали простые матросы, когда я разговаривал с ними в порту. Нижние чины отнюдь не так глупы господа, смею вас заверить.
– Да-с, господин граф. Смекалки и сообразительности у наших матросов не занимать - довольно подтвердил Нахимов.
– Так, что же господа адмиралы возьмемся за это дело. Я вам обещаю полную поддержку не только со своей стороны, но и самого государя императора - спросил Ардатов убежденный в положительном ответе, но неожиданно для себя получил лишь холодное молчание. Обиженный и раздраженный столь бурной инициативой в морском деле совершенно постороннего человека Корнилов, главный из адмиралов не подал голоса в поддержку прожектов Ардатова. Его примеру последовали все остальные моряки, не смея изменить своей кастовой сущности, даже при явной выгоде предлагаемых изменений.
Михаил Павлович с достоинством перенес своё поражение там, где он надеялся найти горячую поддержку. Он не стал взывать к разуму собравшихся моряков, логике и прочим аргументам. Не изменившись в лице ни на йоту, он подчеркнуто официально обратился к Корнилову, который хмуро смотрел в сторону.
– Господин вице-адмирал, потрудитесь, пожалуйста, не позднее третьего числа предоставить мне команду охотников на восемнадцать брандеров. Мне нужны исключительно добровольцы. Если среди моряков не найдется желающих, я буду набирать охотников среди пехоты. Всего доброго господа, рад был пообщаться с вами.
Адмирал Корнилов молча снёс сказанную графом гадость и только холодно кивнул головой, давая понять, что отданное распоряжение личным посланником императора будет им выполнено.
Узнав о крупном разногласии Ардатова с моряками, светлейший князь очень обрадовался и решил не мешать дражайшему Михаил Павловичу уж на этот раз окончательно свернуть себе шею. Будучи чисто сухопутным человеком, Меньшиков считал, что и другой армейский генерал не способен ничего понять в морских делах. Желание Ардатова влезть во флотские дела, по мнению князя, было обреченной затеей и сулило явное поражение столичного зазнайки. Кондуит князя пополнился новым материалом, а в Петербург отправилась очередная депеша, извещающая государя о новом чудачестве графа Ардатова.