Восточные сюжеты
Шрифт:
Домой он возвращался с удовольствием. Белла брала его сразу же после полдника. Сколько новостей у него было! Как-то на улице, увидев, как женщина бьет мальчика, Юрик остановился и строго сказал:
— Нельзя мальчика бить!
Женщина изумленно оглянулась:
— Ишь ты!
Но слова Юрика возымели действие — женщина схватила мальчика за руку и с силой потянула за собой, тот плелся за матерью и все оглядывался на Юрика.
Рассказы Юрика были с примесью восторженного удивления:
— Саша Орлов глупости говорит!
— Что же?
— «Дайте
— Ну и что? И ты проси.
— Всем поровну дают!
А однажды пришлось удивиться Давиду. Юрик вечером сказал:
— А знаешь, Алик Хабибуллин татарин, а Элла Фейгель эврейка!
— Ну и что? Один русский, другой татарин, третий армянин… И потом, не «эврейка», а «еврейка»… А вот Сандро из нашего подъезда грузин.
— А кто я?
— Ты? — опешил от такого вопроса Давид и задумался. А потом ответил: — Ты такой, как твои папа и мама. — А какой?
— Очень хороший, — ответила, смеясь, Белла. — А теперь пора спать всем хорошим детям.
Юрик рос заводилой. Всегда во всех дворовых проказах он был вожаком. И часто, чтобы доказать свою правоту, давал ход кулакам. Соседи нередко жаловались. Очередной скандал разразился при Гене: Юрик занял качели и никому их не хотел уступать, его пытались стащить, а он брыкался ногами и кого-то больно ударил.
— Балуете вы мальчика, — укоряла Геня родственников. — Мало уговаривать, надо и наказывать.
— Не могу, Геня, — сказала Белла. — У меня скорее рука отсохнет, нежели я ударю его.
— Своего бы за такие проделки побила!
— А он мне ближе своего.
— Чужой никогда не станет родным.
Эти слова больно ударили Беллу.
На сей раз Белла смолчала.
— Юрку у бани бьют! — запыхавшись, крикнул Сандро.
Давид выбежал на улицу.
У будки чистильщика, рядом с Усачевской баней, шла драка — трое мальчишек били Юрика. Молодая чистильщица с черными косами безуспешно пыталась их разнять. Драка кончилась только тогда, когда Давид вмешался. Оказывается, Юрик первым полез в драку, услышав, как один из мальчишек дразнит чистильщицу.
Увидев Юрика, Белла испугалась: на рубашке были пятна крови, нижняя губа опухла, щека расцарапана. Давид сразу сказал:
— Не волнуйся, у него из носу шла кровь.
— Я не волнуюсь, я жду только, когда наш сын поумнеет и перестанет драться!
— Это был спор, мама!
Никто не представлял, что испытывала Белла, когда Юрик называл ее «мамой». Радость ее была каждый раз новая.
— Споры решают другим путем.
Давид молча пошел на кухню зашивать разорванный в драке портфель — орудие Юриного нападения. Давида, как ни странно, эта драка успокоила — сын дрался за дело.
Новые школьные предметы — новые заботы для Давида и Беллы. Был солнечный морозный день. Белла убирала со стола на кухне остатки воскресного обеда, когда раздался взрыв. Первой мыслью Давида было то, что рухнула в коридоре нижняя полка, а Белла подумала, что Юрик уронил на пол недавно купленную радиолу. Они бросились в комнату: на письменном столе
— Я так и знала, что твои химические опыты этим кончатся!
Давид молча схватил Юру за плечи и повел его в ванную, плотно закрыв за собой дверь. На ходу он бросил жене:
— Сделай раствор марганца!
Первый страх прошел, и Юра почувствовал сильные боли. Жжение немного улеглось, когда он опустил кисти рук в сиреневую воду. Юра держал пальцы в миске, а Белла и Давид торопливо одевали его. Юра не плакал, но не мог заставить себя вынуть руки из марганцовки. Белла с трудом его убедила, что надо руки просунуть в рукава пальто, ведь на улице мороз…
Они вернулись домой в сумерках. Юрины руки были забинтованы до запястий, точно в варежках, и две недели Белла кормила его с ложечки, одевала и умывала, переворачивала страницы учебников. Хорошо, что она была уже на пенсии.
Белла выглядела старше Давида. Когда она шла с Юриком, можно было подумать, что он не сын ей, а внук. Но Юре и в голову не могло прийти, что у него пожилые родители: каждому ребенку его отец и мать кажутся молодыми.
Жизнь текла спокойно, изредка приходили письма и посылки с гранатами от Гени, которая уже несколько лет жила в Душанбе.
Беда, как это часто бывает, пришла неожиданно.
Юра, придя из школы, пообедал и пошел погулять. Давид был на работе, Белла стирала.
У дома ребята гоняли мяч. Юра наблюдал за игрой. Мяч, описав дугу, укатился в дальний угол двора. Парни, стоявшие рядом с Юрой, засвистели, а один, дымя сигаретой, приказал Юре:
— Эй, принеси мяч!
В другой раз Юра сам бы бросился за мячом, но той парня с соседнего двора обозлил его:
— Сам неси!
— Посмотрите, как разговаривает этот… — И парень сказал такое обидное слово, от которого все нутро загорелось.
Юра уже кинулся к парню и занес кулак, как голос, раздавшийся, казалось, над самым его ухом, остановил его:
— Как вам не стыдно! Он же сирота! Его усыновили!..
Дворничиха произнесла эти слова, желая спасти Юру от хулигана, но, еще не успев договорить, поняла, какой грех взяла на душу, и с оханьем закрыла рот рукой.
Юра медленно опустил поднятый кулак, глядя, как молча расходятся со двора ребята. На него никто не смотрел, только дворничиха виновато качала головой. В ушах стоял звон, и он понял, что это — правда. Юра бросился по лестнице вверх: запыхавшись, открыл дверь и вбежал в комнату, выдвинул ящик письменного стола и, взяв деньги, которые копили ему на велосипед, вышел из дома. Сквозь шум льющейся воды Белла услышала, как хлопнула дверь. Она прислушалась: «Нет, показалось».