Восточный рубеж(ОКДВА против японской армии)
Шрифт:
Согласно расчётам, сделанным в Токио, войну нужно было закончить в кратчайший срок, используя раздробленность китайских вооружённых сил в Маньчжурии. Все операции должны были освещаться в прессе только как карательные экспедиции, употреблять слово «война» на страницах газет запрещалось. И японскому народу, и мировому общественному мнению все боевые действия должны были преподноситься только как инцидент, имеющий чисто внутренний характер. Подобная трактовка событий должна была устранить повод для вмешательства в войну других государств. Особое значение придавалось тому, чтобы привлечь на свою сторону отдельных китайских генералов с их армиями и натравить их друг на друга. Первым этапом плана предусматривался захват китайских городов, расположенных на трассе ЮМЖД. После этого, если ни Лига Наций, ни США не вмешаются в конфликт,
Японское командование тщательно готовилось к захвату Маньчжурии, сохраняя свои приготовления в глубокой тайне. И всё-таки на страницах газет иногда появлялись тревожные, как предвестники бури, сообщения.
5 сентября 1931 г. корреспондент ТАСС сообщил из Токио, что японские газеты в течение последнего времени поднимают большой шум вокруг убийства во Внутренней Монголии капитана японского генштаба Накамура. По их сообщениям капитан совместно с двумя спутниками занимался исследованием Хинганского хребта и был убит китайскими солдатами. В кругах военного министерства, как сообщили те же японские газеты, открыто говорят о необходимости в ответ на убийство Накамура оккупировать часть маньчжурской территории.
7 сентября в Москву из Шанхая поступает короткое сообщение корреспондента ТАСС, которое не оставляет сомнения в том, как развернутся события в ближайшие дни: «Как сообщают из Маньчжурии, мукденские правительственные круги (правительство Маньчжурии. — Е.Г.) встревожены увеличением японских гарнизонов в Корее и Маньчжурии на одну дивизию и организацией около Дайрена военно-воздушной базы. Мукденские китайские газеты расценивают эти мероприятия как переход японской политики на путь вооружённого захвата Маньчжурии». Японскому командованию не удалось скрыть подготовку к агрессии на континенте.
Конечно, в Москве получали информацию об обстановке на Дальнем Востоке не только из сообщений тассовских корреспондентов. С полной нагрузкой работала агентура разведывательного отдела штаба ОКДВА на территории Маньчжурии. Полученная разведывательная информация обрабатывалась, анализировалась и отправлялась командованию ОКДВА и в Москву в виде военно-политических сводок с подробными оценками обстановки. В сводке № 8 от 1 января отмечалось, что во всех значительных пунктах по линии КВЖД японцы усиливают свою разведывательную работу и увеличивают сеть своих агентов. Ходят слухи о подготовке Японией какой-то грандиозной провокации в Маньчжурии в результате которой якобы советские консульства будут вынуждены покинуть пределы Китая. Маньчжурская агентура военной разведки подтверждала сведения о намерении Японии усилить свои вооружённые силы в Маньчжурии для обеспечения проведения агрессивной политики на континенте. Были подтверждены данные о намерении перебросить в начале 1931 г. в Маньчжурию дивизию, усиленную отдельной кавалерийской бригадой, артиллерийской бригадой и авиационным полком. В китайских военных кругах усиление японских войск было расценено как намерение японского правительства оказать давление на Мукден в первую очередь в вопросах железнодорожного строительства и как переход Японии к более активной политике (9).
В военно-политической сводке по Китаю и Японии № 10 на 1 марта отмечалось, что японская разведка проявляет большую активность, усиленно вербуя новых агентов по линии КВЖД. Японские агенты вели полный учёт всех лиц, прибывающих из СССР, и собирали сведения об их политических убеждениях. В сводке также указывалось, что в последнее время Япония проявляла особый интерес к западной линии КВЖД. Агентура японской разведки собирала сведения о состоянии и работе этого участка трассы, и по линии посылались офицеры для производства топографических работ. В документе отмечалось, что эти сведения заслуживают доверия. В сводке отмечалось, что приход к власти партии Сейюкай означает крайнюю агрессивность Японии в Китае. А Северная Маньчжурия представляется этой партии тем спасительным «кораблём», который выведет Японию из тяжёлого экономического и политического положения. Основной вывод этого документа заключался в том, что: «…В настоящее время Северная Маньчжурия как никогда становится тем узловым вопросом на Дальнем Востоке необходимость разрешения которого для Японии, Китая и США становится настоятельным и безотлагательным. Всё вместе взятое заставляет прийти к определённому
Подобные военно-политические сводки выпускались 4-м (разведывательным) отделом штаба ОКДВА регулярно. Иногда в этих документах были и ошибки по срокам начала японской агрессии в Маньчжурии, но общая тенденция нарастания напряжённости в дальневосточном регионе была определена верно.
К 17 сентября все части Квантунской армии, расквартированные на Ляодунском полуострове и в городах Южной Маньчжурии, были приведены в полную боевую готовность. В этот же день приказ о приведении в боевую готовность корейской группы войск японской армии получил из Токио генерал-губернатор Кореи Угаки.
Повод для разжигания конфликта был найден с помощью японских диверсантов. Они заложили взрывчатку и взорвали железнодорожный путь южнее Мукдена. Этого оказалось достаточно для того, чтобы японские войска начали боевые действия. В ночь на 19 сентября на казармы китайских войск и на китайский военный аэродром обрушились тяжёлые снаряды японских орудий. На сонных китайских солдат рушились перекрытия и стены. На аэродроме горели самолёты и ангары. Китайские войска и охранная полиция, а их общая численность составляла около 10 тысяч человек, не выдержали артиллерийского огня и разбежались, а китайские лётчики покинули аэродром. И хотя японских солдат было всего лишь около 500, они заняли основные военные объекты Мукдена и центральные кварталы города.
Через полчаса после «разрушения» пути около Мукдена командир японского гарнизона в Чаньчуне, втором по величине городе Маньчжурии, «почувствовал» угрозу своим войскам со стороны китайского гарнизона города, мирно спавшего в своих казармах. Он приказал начать выступление японских частей в три часа ночи 19 сентября. Однако на этот раз японские расчёты не оправдались. Китайские солдаты по собственной инициативе, не дожидаясь приказов командиров, оказали японским войскам упорное сопротивление и заставили их отступить на исходные позиции. Вскоре под прикрытием артиллерийского огня японские части вновь перешли в наступление, и лишь к середине дня город был ими захвачен. Потери японских войск в Чанчуне составили около 400 человек убитыми и ранеными (11).
К вечеру 20 сентября все крупные города к северу от Мукдена до реки Сунгари были захвачены японскими войсками. Китайские части в беспорядке отступали на северный берег реки. Операция была проведена молниеносно, и это ещё раз указывало на то, что план агрессии был разработан заранее и во всех деталях. После войны, когда стали известны многие документы, выяснилось, что по плану, разработанному в генштабе, завершением первого этапа боевых действий являлся выход японских войск на рубеж Сунгари. Дальнейшие операции в Северной Маньчжурии планировалось провести позднее, когда будет ясна реакция китайского правительства, а также Англии, Франции, США и Германии по поводу захвата Японией Южной Маньчжурии (12).
Что же произошло в это время в столице островной империи? Узнав о начале агрессии, премьер-министр Японии Вакацуки, занимавший более сдержанную позицию во внешней политике страны, почтительно испросив аудиенцию у «сына неба», изложил ему позицию правительства. Премьер-министр предлагал прекратить агрессию и вернуть войска на Ляодунский полуостров. Вразумительного ответа от императора не последовало. Тогда Вакацуки пришлось обратиться к военному министру генералу Минами, которому подчинялись генштаб и командующий Квантунской армией и который имел право дать приказ о прекращении наступления и отводе войск. Но генерал ответил премьеру, что «отступление не в традициях японских воинов». Приказ об отводе войск может оказать отрицательное моральное воздействие на японских солдат, и поэтому речь может идти только о продолжении наступательных операций в Северной Маньчжурии. Чтобы успокоить премьера, генерал заявил, что «операции в Маньчжурии предприняты не только в целях защиты жизни и интересов японских граждан и их собственности в этом районе, но и в целях создания барьера на пути распространения коммунизма в целях предотвращения советской угрозы интересам Японии и других великих держав в Китае» (13). Пугалом антисоветской угрозы размахивали в Токио ещё в 1931 г., когда для такой угрозы ещё не было серьёзных оснований.