Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика
Шрифт:
А основной задачей всей этой огромной силы, какой являлся отряд «Каскад-3», я видел следующее: не допустить свержения в Афганистане правительства Бабрака Кармаля, отстранения от власти прогрессивной народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Я знал, что партия расколота на два лагеря — «Хальк» и «Парчам». Признанным лидером халькистов и ярким выразителем их идей был Тараки. Он допускал крайности, но двигался, как мне казалось, в правильном направлении. Но Амин, будучи правой рукой Тараки, уничтожил жестоко и варварски своего учителя, добиваясь неограниченной личной власти. Поэтому судьба Амина меня не волновала.
В то время руководителем Афганистана стал популярный среди народа, по афганским меркам, лидер крыла «Парчам» Бабрак
Я был убежден, что Советская Армия пришла в Афганистан не воевать против афганского народа. Бывая в провинциях, я сам видел, как простые люди тогда тепло и приветливо относились к шурави — советским представителям и к нашим солдатам. Никакой враждебности не было, и ничего не предвещало беды. Я четко осознавал, что нам ни в коем случае нельзя втягиваться в вооруженную борьбу правительства и нарождающейся агрессивной оппозиции. Эта борьба — их личное дело, она должна вестись без стрельбы, примером заботы о беднейших слоях населения. Вооруженные банды, постепенно наводнявшие Афганистан, появились из Пакистана, вооружались на американские деньги и зачастую американским оружием. Они постоянно подпитывались боеприпасами, снаряжением и продовольствием также из Пакистана. Если перекрыть эти каналы, а наши армейские части и наши команды «Каскада» в провинциях будут обеспечивать безопасность правительственных представителей, то вооруженная агрессия из Пакистана постепенно заглохнет. Так мне казалось, но радужным представлениям о сути внутренней борьбы и моим надеждам на затухание войны не суждено было сбыться.
С каждым прожитым днем в Афганистане я все отчетливее видел, как нарастала враждебность и разгоралась борьба между парчамистами и халькистами. И велась эта борьба далеко не по человеческим стандартам, жестоко, кроваво, дикими методами. Авторитет Б. Кармаля катастрофически быстро падал, усилия умных и деятельных людей из его окружения не давали желаемых результатов.
Советская Армия между тем медленно, усилиями афганцев и целого ряда наших военных советников, втягивалась в войну. Этому способствовали и учащающиеся случаи диверсий и просто убийств наших граждан на афганской земле. Словом, машина кровавой мясорубки постепенно раскручивала свои жернова, набирала “обороты.
Уже через месяц после нашего прибытия в Кабул Москва разрешила уставшему и основательно издерганному повседневными заботами генералу Лазареву выехать на отдых в Союз. Этот отпуск, надо сказать, здорово затянулся. Александр Иванович вернулся в Афганистан почти под самый конец нашей командировки. А все заботы деятельности «Каскада-3» легли, как говорится, на мои плечи. В пылу втягивания в новую для меня работу я как-то и не успел испугаться, что остаюсь один на один с огромным отрядом. Ну, а позднее мне уже некогда было чего-либо пугаться. Нужно было работать.
Срок девять месяцев, это и много и мало. За этот период времени рождается у человека ребенок, появляется на Земле новый член общества. Во время боевых действий такой срок увеличивается во сто крат. И, к несчастью, не прибывают, а, как правило, убывают члены общества, правда, с обеих воюющих сторон. Здесь важны умелые действия, чтобы, нанося максимально большой урон противнику, самому обходиться по возможности малой кровью.
Сейчас я хочу написать самые тяжелые строки из всего моего повествования о жизни разведчика, да и об афганских событиях. О наших потерях. За эти девять месяцев мы лишились трех наших товарищей по оружию — двух офицеров и одного солдата. Они погибли при исполнении своего священного долга — служении Отечеству с оружием в руках, при выполнении задания своего правительства, защищая южные рубежи Родины. Как позднее будет обидно слышать слова отечественных краснобаев и просто безответственных политических болтунов: «А мы вас не посылали в Афганистан».
Отечество, будь то злонамеренно разваленный Советский Союз или нынешняя наша Россия, в неоплатном долгу перед этими сынами, перед их родителями, женами, детьми.
Три погибших товарища — это много или мало? Уверен: и один погибший — это чудовищно много. Но с учетом всего творившегося в Афганистане кровавого ада эти потери оказались меньше потерь предыдущего отряда «Каскад-2».
Ниже я расскажу о героическом поступке сослуживца, сотрудника управления «С» ПГУ Анатолия Зотова, который был членом команды штаба отряда «Каскад-3» и первым пал на поле боя. Ю. И. Дроздов в своих мемуарах упоминает этого скромного и честного бойца — «каскадера».
Обстановка в Афганистане ухудшалась с каждым днем, участие в войсковых операциях отдельных наших частей, особенно в провинциях, бои, засады были неотъемлемой частью будней «Каскада». С учетом этого в числе прочих задач нам была поставлена задача — обеспечить армейское командование точными сведениями о готовящихся диверсиях и террактах, вскрывать базы душманов, склады оружия и боеприпасов, выявлять пути доставки оружия и снаряжения из Пакистана.
Выполняя свои задачи, я установил прочные деловые связи с высшим нашим военным руководством — маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым, генералом армии, а позднее маршалом С. Ф. Ахромеевым, командующим 40-й армией, его начальником штаба и другими советскими офицерами.
Каждый день, без выходных, ровно к 7.00 утра я прибывал в резиденцию Соколова на планирование предстоящих операций. Проводил эти заседания Сергей Федорович Ахромеев. Уже немолодой офицер, среднего роста, сухощавый, всегда энергичный и подтянутый. И хочу подчеркнуть, что эти совещания должны бы были быть ярким примером четкой, оперативной и решительной деятельности всех наших представителей в Афганистане. Благодаря воле, целеустремленности, огромному опыту и даже жесткости Ахромеева, на этих коротких, не более часа, совещаниях быстро решались все оперативные вопросы на текущий день. Меня поражали четкость и острота мышления Ахромеева, его умение быстро схватывать и оценивать информацию или сложившуюся ситуацию и выносить на обсуждение решение, а затем делать правильное и окончательное заключение. Обстановка в комнате была до предела деловой. Если чувствовалось, что докладывающий не четко владеет материалом, его сообщение жестко прерывалось, он серьезно предупреждался о неготовности к докладу и вопрос снимался с обсуждения.
Все это заставляло меня очень тщательно и скрупулезно готовиться к каждому такому совещанию. А докладывать мне было что — это результат повседневной деятельности, тяжелой работы каждого разведчика отряда, независимо от его места нахождения в Афганистане, информация по противнику. Каждый разведчик отряда должен был работать, и хорошо работать, с агентом или агентами из афганцев для изучения обстановки в стране, получения точной и достоверной информации о бандах душманов, их вооружении, передвижениях, складах оружия и снаряжения; наконец — о их намерениях и планах. Мы использовали переданную нам предшественниками агентуру, искали и находили новые надежные источники информации, имеющие доступ к бандитам. В этом нам, конечно, помогали афганские коллеги из местных спецслужб. Мы обучали их методам нашей работы и совместными усилиями двигали дело вперед.
Приходилось вступать нам в прямые контакты с главарями отдельных банд, особенно с теми, которые не успели еще сильно испачкаться в крови своих соотечественников. Склонять их к сотрудничеству с «Каскадом», направлять их на борьбу с наиболее жестокими и непримиримыми бандами. В такой работе без риска не бывает результатов, и, когда нужно было, мы шли на оправданный риск. А что значит «оправданный риск»? Понятие очень растяжимое, но ясным мерилом его, видимо, является конечный результат и, естественно, жизнь и здоровье исполнителя.