Восток. Запад. Цивилизация
Шрифт:
И приятною.
И… и быть может, Эва сказала бы спасибо. Совершенно точно, сказала бы спасибо. Она даже уже собралась, просто почему-то застыла, зачарованная взглядом. И…
– А что вы тут делаете? – звонкий голосок Тори все испортил. – Нам сказали, что вы тут. Эва и вправду решила порисовать?
Эва прикусила губу, чтобы не зарычать.
Вот… вот почему она всегда так? Не вовремя? И… и главное, раздражает.
В новом платье цвета спелой вишни. Слишком ярком для молодой девушки, но ей идет. И платье,
А еще глаза темные-темные.
– Не слишком-то похоже получилось, - сказала Тори, чуть склонив голову на бок. – Но в этом определенно что-то есть.
– Не трогай, пожалуйста, - Эдди аккуратно снял лист. – Это мое.
– Да я и не собиралась, - Тори надула губки. – Кстати, я рисую ничуть не хуже. И даже лучше… можете у маменьки спросить. И да, мы заказали платья. Матушка хотела и тебя дождаться, но я сказала, что вы надолго, а платья ждать не будут. Надеюсь, ты не обиделась?
Нет.
Ничуть.
И наверное, даже рада, что вот так, что… платья – это ведь ерунда в сущности. Зато Эва рисовала. И слушала.
– Я тоже так подумала, - Тори крутанулась и сморщила носик. – А еще мы знаешь кого встретили? Грету Грейсон. С Дианой. И еще сестрами Шеворот. Они отвернулись…
– Простите, - Эдди отступил и поклонился. – Но мне пора. Меня… тоже дела ждут.
– Важные?
Он тяжко вздохнул и признался.
– В университет собираться надо. Учиться… буду. Наверное.
– Сочувствую, - Тори упала в кресло и вытянула ноги. Она, кажется, окончательно забыла о том, как надлежит вести себя девице хорошего рода. – Но тогда свидимся. Вместе учиться будет веселее.
И ресницами хлопнула так, что появилось желание отвесить ей затрещину.
– Несомненно, - Эдди все-таки откланялся.
И…
– Ты когда злишься, такая смешная - Тори подняла кисточку и, покрутив в пальцах, облизала.
– Я не злюсь!
– Злишься.
– И вовсе нет!
– И вовсе да! – Тори показала язык, на котором появилось пятно. – Но предлагаю мир. Мне он не нужен. Страшный. Просто… жуть.
– Кто?
– Этот твой…
– Он не мой, - Эва вздохнула с явным сожалением.
– И переживаешь? Ой, да брось…
Она бы бросила. И с большой радостью не переживала бы, потому что, оказывается, только в романах переживания мучительно-сладкие. И легко примерять чужую роль, если в любой момент можешь отложить книгу. А на самом деле все куда как тоскливей.
– Понятно. Давай тогда так… я тебе помогу.
– Чем?
– Чем смогу. Пока не знаю, - Тори задумчиво перебирала кисточки. – Мне кажется, я смогу его узнать. Если снова увижу.
– Кого?
– Того человека в маске. Если ты опять проведешь меня…
– Нет, - Эва покачала головой. – Извини, но там и вправду… там опасно стало. Очень. Сегодня вот…
Она поежилась, вспомнив
– Ну и ладно, - легко согласилась Тори. – А на деле… я действительно хочу помочь. Эти дуры… они ведь отвернулись, когда нас увидели. А потом еще шептались так громко, специально, чтобы все, кто может, слышали…
– И о чем? – Эва ощутила, как похолодели щеки. И уши. И сердце забилось быстрее, а в животе образовался плотный ком.
– О том, что тебе явно не место в обществе. И что имени не хватит, чтобы репутацию очистить… что ни в одном приличном доме тебя не примут.
А ведь ей обещали…
Правда, стоит ли верить таким обещаниям? Теперь Эва знает наверняка.
– И еще, что на балу с тобой не станут ни разговаривать, ни танцевать, - добавила Тори. – Впрочем, подозреваю, что и со мной.
– А мама?
– Слышала, конечно. Очень расстроилась. И ушла с отцом говорить. Наверное, к лучшему, что мы в университет едем… репутацию уже не спасешь, а так хоть повеселимся.
Вот причин для веселья Эва тоже не видела.
– Да ладно тебе, - Тори махнула кисточками и разноцветные брызги полетели в стороны. – Будешь переживать еще из-за каких-то дур… лучше подумай, что это они неспроста. Это они из зависти.
– Что?
Чему завидовать?
Эве никогда и никто не завидовал. И…
– Твое личное чудовище на балу танцевало только с тобой и своей сестрицей. Ну и с матушкой. И с нашей тоже. Но матушки не в счет, как и сестра. Так что… не упусти свой шанс. Он, конечно, страшный, но если тебе нравится…
Этот такой выразительный взгляд, и соврать невозможно.
– Нравится, - призналась Эва со вздохом.
– Вот! А значит что? Значит, мы всем им покажем, кто тут с какой репутацией… слушай, я тоже порисовать хочу. Можно?
Эва кивнула.
Сил отказывать не было. Да и… ей ведь не жаль красок. Да, определенно, не жаль. Но… вот если и вправду… на балу? Если они подговорят… и бальная книжка останется пустой? Позорно. И… да, один танец Эва сможет станцевать с братом. И Тори. Но… но этого мало.
И все всё поймут.
И…
– Ну вот ты опять, - Тори стояла над белым листом, вглядываясь в него презадумчиво. – Еще ничего не случилось, а ты уже страдаешь. Так нельзя.
Наверное.
– Берту надо сказать.
– И что он сделает? – Эва стиснула кулачки. За что с ней так? Она ведь ничего плохого никому не сделала.
– Во-первых, расскажет папе.
– Очень сильно поможет. Мама же ему и так расскажет. Но отец никогда не вмешивается…
– Не вмешивался. Раньше. Повода не было. А так… смотри, есть Берти. Есть Диксон, он пусть и женат, но все равно сойдет за кавалера. Есть твое чудовище.