Восток. Запад. Цивилизация
Шрифт:
– То есть, запирать меня не надо? – уточнила Милисента.
– Признаться, сам немало удивлен. Я давно знаю господина Верстона, и нынешнее его поведение несколько… странно, скажем так.
Это Шелтон произнес задумчиво.
– Очень странно…
И встрепенулся.
– Извините.
– Ничего, - сказала Милисента. – Я уже и привыкать начинаю, что все вокруг странно и с каждым днем все страньше и страньше.
Шелтон улыбнулся.
А Чарльз спросил:
– Он вам угрожал?
– Что? А… нет… точнее не он.
И снова замолчал, прислушиваясь. А потом встал и предложил:
– Если вы себя действительно неплохо чувствуете, может, пройдем на полигон?
– Куда? – голос матушки Мо донесся с кухни. – Какие полигоны… этак на ней никогда мяса не прирастет, ежели сразу после обеду на полигоны.
– Это просто прогулка, - отозвался Чарльз. – Небольшая… для аппетиту. Мы вернемся.
Дело было отнюдь не в полигоне.
Скорее уж в этих вот стенах.
– Благодарю за понимание, - Шелтон нацепил котелок и тросточкой вооружился. – И очень надеюсь на вашу помощь… или хотя бы подсказку.
– К ректору вызывали? А там, в доме прослушка?
– Не уверен. Но также не уверен, что её нет. А потому говорить предпочитаю на свежем воздухе… к слову, заодно можно попрактиковаться… к примеру, вы, Чарльз, когда-нибудь пробовали объемное искажение? С малым замедлением?
Тянуло оглянуться.
И убедиться, что в кустах сидит злодей, внемлющий каждому слову. Но Чарльз щелкнул пальцами.
– Насколько малым? Кстати, бытует мнение, что чем меньше разрыв между двумя сферами, тем надежнее щит.
– Ничего не понимаю, - проворчала Милисента.
– Искажение на самом деле двойной щит, векторы силы во внешнем и внутреннем имеют разное направление. Допустим, по внутреннему сила движется по часовой стрелке.
– А по внешнему против? – Милисента коснулась указательным пальцем левой руки указательного пальца правой.
– Примерно так, но редко когда получается добиться такой разницы. Как правило искажение идет с небольшим, градусов десять-пятнадцать, отклонением. Кстати, хватит и пары градусов, но, что довольно парадоксально, малое искажение в исполнении сложнее…
– И надежней.
– Нас могут подслушивать… - Милисента сделала свой вывод.
– Могут. Искажение хорошо еще тем, что отсекает не только внешние сигналы, направленные внутрь. Но и внутренние, ежели такие имеются, направленные вовне, - вполне светским тоном произнес Шелтон. – А теперь, будьте добры… мне бы хотелось узнать, что произошло такого, что мне весьма недвусмысленно намекнули…
– На увольнение?
– Скорее на скоропостижную кончину, - Шелтон потер щеку. – И это было довольно… неожиданно. Одно дело, когда граница, рубеж и постоянные стычки. А тут вроде бы все тихо и мирно… и ректор, пусть во многом мы не сходились во взглядах, но чтобы вот так?
– И вы полагаете, что это связано со мной? – уточнила Милисента премрачным тоном.
– Сперва мне выговаривают
– И на что намекали?
– На то, что я лезу не в свои дела, что опасно для здоровья и жизни. И что если я рассчитываю на заступничество Его императорского Величества, - губа у Шелтона дернулась, да и выражение лица стало характерно-упертым. – То мне следует вспомнить, что династия переживает не лучшие времена…
– Они совсем страх потеряли, - сказала Милисента.
– Именно. Это… и настораживает.
А вот на полигоне было весьма людно.
– Я бы сказал, что подобная наглость говорит или о безумии, или о безумной уверенности в собственных силах. Что мне не нравится.
Пара студентов пытались сотворить сложную конструкцию, суть которой от Чарльза ускользала. Еще пятерка помогала мудрыми советами, как правило, весьма противоречившими друг другу.
Кто-то бродил по полю.
Кто-то перекидывался огненным мячиком.
– Как-то тут… многовато народу, - Милисента поежилась.
– Практическое занятие, если не ошибаюсь, - профессор чуть прищурился. – Идемте. Не будем мешать коллеге.
Кто именно вел это занятие, Чарльз и не понял. У него вообще появилось ощущение, что тот самый коллега, упомянутый профессором, если где-то и есть, то не на полигоне.
Впрочем, особо раздумывать было некогда.
Шелтон ускорил шаг.
И Милисента потянула за ним.
– Подозреваю, что уже сегодня меня выставят… попытаются.
– Мне жаль…
– Бросьте, Чарльз. Все к тому шло. Я слишком неудобен. Как и Большой Мак, но на его счастье, он всецело погружен в науку, а потому не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Я же… имел неосторожность заметить некоторые… неправильные с моей точки зрения вещи, о которых и доложил.
И это не обрадовало.
Определенно.
– Ректору?
– Сперва декану. Затем ректору… в Совет тоже подавал докладные. После чего мне прямо заявили, что по истечении срока контракта я могу считать себя свободным от обязательств перед университетом.
На полигоне что-то громыхнуло, но оборачиваться Чарльз не стал.
– В принципе, я уже в достаточной мере разочаровался, чтобы не сопротивляться. Когда-то… было время, я мечтал, что вернусь сюда. Займусь наукой. Открою ли… создам ли… сделаю что-то, что поможет человечеству стать лучше. Ну хоть что-то полезное, да сделаю.
Шелтон свернул на боковую дорожку.
– И получив приглашение, преисполнился самых радужных надежд.
– А на деле?
– А на деле… на деле наука мало кому интересна. Большой Мак вот… но он сродни безобидному сумасшедшему, правда, дедушка у него герцогского рода и в отличие от Мака весьма… как бы это выразиться, чувствителен ко всему, что можно счесть оскорблением.