Вот это женщина!
Шрифт:
Самым страшным в Рен Мэттьюс было то, что она заставила его снова обрести надежду. До встречи с ней он думал, что все надежды его умерли вместе с женой и дочкой. И то неясное чувство, что начало зарождаться в самой глубине сердца, одно временно пугало и беспокоило Кигана.
— Тебе надо сосредоточиться, — пробормотал он. Дыхание вырывалось изо рта клубами белого пара. — Подумай о Хеллере.
Он знал, что этот человек где-то здесь, поблизости. Может быть, он приехал домой в отпуск. Хотя Хеллер и его брат выросли в южном Чикаго, оба родились в Техасе. И отец Коннора все еще
Хеллер был слишком осторожен. Он уже не раз ускользал из-под носа своего преследователя. Киган решил сделать все, чтобы на этот раз Хеллер не ушел. Теперь ему нужен был только разработанный план. Надо как-то выманить Хеллера из его убежища.
Покачав головой, Киган толкнул дверь сарая. Коровы встретили его дружным мычанием, выражая недовольство. Только часть из них лежала на соломе и мирно жевала жвачку.
Большинство нагревателей отключилось. Киган решил заняться этим немедленно. Глаза его тем временем осматривали сарай. Он нуждался в ремонте. Доильные агрегаты были старыми, а деревянные стойла перекосились. Крыша протекала, и струйки воды стекали по стенам сарая, кое-где превращаясь в сосульки. Лампы, освещающие помещение, надо было перевесить. Да и пара ведер краски тоже не помешала бы.
С таким небольшим поголовьем Рен вряд ли могла рассчитывать на большую прибыль, решил он. Кигану стало тревожно при мысли, что бедняга мучительно пытается делать работу, которая ей не по силам.
Она просто недостаточно сильна физически для такого рода работы. И ей очень нужна по мощь.
Он удивился, почему Рен так старается сохранить эту ферму. Со всех точек зрения было гораздо разумнее продать ее, чем вкладывать большие деньги в поддержание жизни в явно захиревшем предприятии. Киган пожал плечами. Возможно, у нее такое хобби — молочная ферма. Впрочем, для хобби здесь явно набиралось слишком много работы.
Как же она живет, эта Рен Мэттьюс? Разве у него есть время беспокоиться о Рен? Ни к чему хорошему это не приведет.
С этой мыслью Киган вышел из сарая и обошел его кругом в поисках баллона с газом. Слава богу, что у нее было два баллона. Перетащить их в сарай и подключить к нагревателю займет со всем немного времени.
Все эти операции заняли у Кигана несколько минут. Уже собираясь обратно в дом, он заметил нечто встревожившее его.
Свежие следы. Они четко отпечатались на снегу.
Он осторожно подошел поближе.
Следы были от большого ботинка, по крайней мере сорок пятого размера.
Хеллер носит сорок пятый размер, подумал он. Тише, Уинслоу, не спеши. Не стоит делать поспешных выводов.
И все же факт был налицо.
Следы вели через двор и направлялись прямо к окну гостиной.
Очевидно, ночью здесь кто-то побывал. Кто-то очень любопытный.
Кигана охватила волна ярости. Кто-то шпионил за
Может быть, у Рен есть тайный поклонник. Слишком застенчивый, чтобы заговорить с ней. Или еще хуже. Некто знающий, что она живет од на и совершенно беззащитна. Это тоже возможно.
Кулаки Кигана сжались сами собой от нарисованной его воображением картины. Он повернулся и прошел по следам до самого леса, где они почти терялись в снегу. Но черт его побери, если он не узнает, кому они принадлежат! Это самое малое, что он может сделать для Рен, желая убедиться в ее безопасности.
Пробираясь среди поваленных стволов и кустарника, Киган временами терял след, но продолжал искать его, пока снова не находил.
Он прошел уже с четверть мили, когда болезнь дала о себе знать. Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.
Через несколько минут он продолжил свой путь, но вскоре его ожидал новый подвох. На этот раз подвели ноги. Они стали какими-то ватными. Теперь перед ним встал выбор: продолжать идти по следу или вернуться и помочь Рен с дойкой. И то и другое ему было явно не под силу.
Ты не можешь оставить Рен одну, Уинслоу, всплыла в его голове настойчивая мысль. Что, если этот любопытный вернется и не ограничится подсматриванием в окно?
Ему тут же вспомнилось, что он уже однажды оставил женщину одну, когда не должен был это го делать. Теперь выбора просто не оставалось.
Сдерживая дыхание, он пошел обратно по своим же следам, пока не вышел к ферме.
Он скажет Рен, что она забыла про нагреватели и коровы на время остались без тепла, а потом примется за дойку. Он решил пока не говорить ей о странных следах. Не стоит пугать ее.
Киган вернулся к дому и, хотя постучал в дверь, не стал ждать ответа и сразу вошел. Кухня была пуста. Где же Рен? Но потом из гостиной послышалось пение, и все стало ясно.
Рен напевала «Рождественские колокольчики».
Киган улыбнулся. Мэгги никогда не отличалась хорошим слухом.
Тут его улыбка исчезла. Это не Мэгги! Надо помнить об этом. Да, определенное сходство было. Обе они были добрыми, заботливыми, милыми и нежными. Но там, где Мэгги полностью зависела от него, Рен шла своей дорогой и не нуждалась в помощи, ни на кого, кроме себя, не полагаясь. Живя одна в глуши, в одиночку ухаживая за животными, она была готова пустить в ход ружье, защищаясь от вторжения незваных гостей. Мэгги и Рен были сделаны из одного теста, но жизнь закалила Рен гораздо сильнее.
Киган снова улыбнулся, вспомнив, с каким серьезным выражением лица она пугала его своей крохотной винтовкой. Вспомнив об оружии, он невольно потянулся к наплечной кобуре и «магнуму», которых там не было. Вот так. Рен все же удалось его разоружить. И это было свидетельство ее мужества.
Он остановился в проходе, ведущем из кухни в гостиную. Рен не заметила, как он вошел, увлеченная собственным пением. Она покачивалась на верхней ступеньке стремянки, придвинутой к елке, прилаживая на ее верхушку белого с золотом ангела.