Вот и свела нас судьба (на войну, да, на войну)…

Патман Анатолий

Все портреты получились даже лучше, чем ранее! Все картины предназначались для имения Александры. И она наших родных, кроме бабушки, несколько раз видела и, в отличие от меня, хорошо запомнила. Всё-таки она на четыре года меня старше и уже вполне взрослая девица. Даже на выданье! Завидная невеста! Сам я успел лишь слегка запомнить маму, княгиню Софью, умершую семь лет назад, в возрасте тридцати четырёх лет! Жестоко, но судьба!

* * *

В понедельник, после занятий в гимназии, оставив дома Федота, я вместе с Марьей и крошками Варварой и Василисой отправился к тёте Арине. Александра теперь почти всё время проводила у неё, и у моей милой и любимой сестры в этот день, двадцать второго апреля, был день рождения. И ей исполнилось семнадцать лет.

Конечно, к нашему приходу было приготовлено много разной вкусной еды. Девочки, хоть и скромничали, но с удовольствием попробовали всего помаленьку. Основное празднество должно было состояться вечером. Конечно,

как раз тогда и ожидалось больше всего гостей. Жаль, конечно, что мать, братья и сестра Александры отсутствовали. Судя по их письмам, и последнему тоже, с поздравлениями, неплохо жили. Конечно, не так, как мы, но намного лучше, чем ранее. Теперь они тоже являлись членами нашей семьи. Так как моя сестра уже обрела неплохое положение в обществе, то осенью мы хотели перевезти их всех в Петербург. Само собой, снимем жильё тут рядом с квартирой Ивана Фёдоровича, в том числе, и для меня, найдём для всех занятие и наймём учителей для их обучения. Может, кого-то и устроим в мою же шестую гимназию? Хотя, мальчики вполне могут жить и заниматься вместе со мной.

Как только явились, мы все дружно преподнесли Александре подарки. Я, конечно, украшения, а Марья и малышки — свои поделки. Старались они и как раз успели пошить несколько кукол из сказки про Маугли, само собой, с моей помощью. Главное, что все подарки были от чистого сердца. Варвара с Василисой сильно привязалась и ко мне, но больше тянулись всё-таки к Александре. Так женщины же. Они чуяли в ней и нужную им поддержку, но и воспринимали её теперь, хотя, и меня с тётей Ариной, как близких им людей. И мы обижать их и позволять сделать это другим не собирались. Так-то, теперь малышки воспитанницы Александры! Целой баронессы! А это много значит! Пусть хоть детство у девочек будет счастливым!

После вручения подарков я взялся за прихваченную с собой тульскую гармонь, и мы все дружно спели «Песенку крокодила Гены». Вот пусть будет у нас и такой обычай! Не зря же малышки учили!

— Пусть бегут неуклюже

Пешеходы по лужам,

А вода по асфальту рекой.

И не ясно прохожим.

В этот день непогожий

Почему я весёлый такой?

Можно было, конечно, спеть «С днём рожденья тебя», но я никак не любитель всего английского или американского. Увидеть Париж и умереть, конечно, можно, но вот никак не желаю, ага, балдеть от Лондона. Тем более, пока там, согласно слухам, часто стояли туманы и даже сплошные смоги. Не зря же туманный Альбион. Ну, да, угля же много сжигают. И то, что где-то там стоит Статуя Свободы, тоже не совсем означает, что там обязательно царит свобода. Особенно, ага, для бедных индейцев! Скоро их всех поголовно сведут в могилу, и тогда для них точно наступит полная свобода! Даже от собственной жизни. Негров как бы освободили, но, как говорили мои странные знания, расовые порядки продлятся ещё долго. И про это много чего осталось в моей памяти. Ну, да, свободу Анджеле Дэвис! Хотя, негры не коренные жители Америки. А вот индейцев точно жалко. Они, конечно, тоже не сахар, и друг другу только так кровь пускали и с голов скальпы снимали, но всё же земли как бы принадлежали им. А теперь у них ничего не останется. Наверное, и могил не будет? Как говорится, Россия хоть и тюрьма народов, но Европа и Северная Америка — это уже могилы! Правда, и народы в Азии тоже не сахар!

А мне своя снежная Россия всё же ближе и дороже. Я тоже могу по любому случаю кричать «Вау!» или «О кей!», и даже показать средний палец, но сейчас просто глупо будет выглядеть. Не по-русски это, и пока Англия и всё английское не в моде. И, как многие российские аристократы, хотя бы моя подружка княжна Татьяна, не француз я. Меня всё-таки вырастила тётя Арина, и на чистом русском языке, правда, с курским говорком. Можно даже сказать, что курский соловей я, пока просто не оперившийся.

Глава 02

* * *

Глава 02.

Один раз в году?

Может, и соловей, и даже курский, но, вообще-то, я уже успел несколько раз неосторожно обозвать себя и Александру немцами. Хотя, имелись и весомые основания. Наша бабушка фрайфрау или баронесса Агнесса фон Либендорф, умершая ещё четыре десятка лет назад, являлась чистейшей немкой из Веймара. Такие, вот, у нас корни. Но не стоило отбрасывать и подозрения, что наш отец Павел мог являться не сыном престарелого князя Александра Борисовича Куракина, а бастардом самого веймарского Великого герцога Карла Августа. Не зря же остальные Куракины, в те далёкие времена ещё влиятельные и крутившиеся вокруг царского Двора, не признали и отца с бабушкой. И меня! Про Александру и речи нет. Всё же у нас разные матери и до этого сильно отличалось, ага, социальное положение. Это мне без разницы, а для многих дворян и особенно знати крестьяне и сейчас как бы низшие существа, оттого они будут смотреть на мою сестру с пренебрежением, пусть и скрытым. Вот моя мать Софья Васильевна и дворянка, и являлась законной женой. Жаль, конечно, но с тётей Вассой, тогда беззащитной крепостной крестьянской, отец, пользуясь своим положением помещика, поступил, чего уж отрицать, крайне подло.

К сожалению, такое тогда происходило сплошь и рядом. Но, правда, у меня такой милой и любимой сестры тоже бы не появилось! Хотя, по сравнению с другими, наш отец кажется почти святым. Вон и Александр Порфирьевич Бородин, один из моих старших товарищей и великий композитор, является сыном одного грузинского князя от крепостной крестьянки, но непризнанным. Наш дед князь Александр Куракин так вообще умудрился оставить после себя семь десятков побочных детей, и многих от бесправных крепостных крестьянок. Даже не знаю, что тут сказать в его оправдание. И только некоторые из них стали баронами Сердобиными и Вревскими. Но и их потомки про меня и знать не знали. Мои бабушка и отец сразу же были резко отвергнуты всеми родственниками и потомками князя Александра, и теперь вряд ли кто из них знал о моём существовании. Хотя, уже наверняка знали, но… за семьдесят лет после смерти деда много воды утекло. Теперь этот разрыв так просто не исправить.

Ясно, что других Куракиных, так и Сердобиных, и Вревский, я за родственников никогда не считал. Хотя, и насчёт них не особо интересовался. Правда, тётя Арина, не в пример мне, была довольно сведущей о наших родственных связах.

Конечно, я слышал немного, к примеру, о бывшем кавалергарде, князе Фёдоре Алексеевиче, ещё молодом, лет тридцать с лишним всего, теперь просто помещике, владеющем многими землями моего деда, вроде, в Сердобском уезде Псковской губернии, доставшемуся ему уже от отца. И, честно говоря, без всякой зависти. Всё равно дела минувших дней. Или о князе Анатолие Александровиче, тоже тех же лет, бывшем военном, и теперь, вроде, успешно занимавшимся сельским хозяйством в своём имени в Мологском уезде в Ярославской губернии. Хотя, вроде, и другими делами. Вроде, ещё был жив и барон Борис Александрович Вревский, тоже владеющий небольшой частью земель моего деда, и тоже в Псковской губернии. Ну, пусть владеет. Родной ведь сын и мне как бы дядя. Но уже полностью чужой. Когда моим бабушке и отцу было плохо, ни один из Куракиных, Сердобиных и Вревских не признал их, и от них не было никакой помощи. Тётя Арина сильно их всех недолюбливала. Хоть она пока многое из своей прежней жизни и моих родных мне не рассказала, но было понятно, что все родственники деда Александра давно отвернулись и от меня. Для них я был чужой. А об Александре и говорить не стоило. Хотя, для неё важнее было то, что мы нашли друг друга! А про всяких бывших родственников она и не думала.

Так что, живут где-то там, даже рядом, тут, в Петербурге, чужие люди, когда-то являвшиеся и родственниками, ну и ладно. У них своя жизнь, у нас тоже, пусть и бедноватая. Хотя, уже нет. Мы теперь смогли выбраться из нужды и далее, если ничего не случится, будем жить намного лучше. И сейчас я, наверное, известен и больше них, и моя известность, может, европейская и мировая, надолго останется. У нашей семьи и немалое влияние в обществе появилось. Так что, мы теперь в прежних родственниках нисколько не нуждались.

Кстати, теперь к таким чужим могли добавиться и некоторые Переверзевы, точнее, уже Нелидовы. Правда, мне нисколько не хотелось отвергать Марию и её братьев Аркадия и Василия, и сестру Екатерину. Всё-таки их мать Надежда Фёдоровна из Переверзевых, хоть и другой ветви. Уж она от нашего родства не отказывалась. Это у неё муж, Иван Аркадьевич, вредный. Всё-таки потомок проклятого Гришки Отрепьева. Хоть и давно было, но, оказывается, не забылось…

Хорошо, что мне удалось исправить подлость отца. Сестра, хоть и переживала, была сильно рада, что всё решилось благополучно. Хотя, я в любом случае признал бы Александру своей сестрой. Даже без родства с Куракиными, в нас всё равно текла, ага, «голубая» кровь! Хоть и немецкая! Пусть, что и веймарские Великие герцоги не подумали признать и отца, и меня! К счастью, мне удалось вовремя спасти сестру и от произвола проклятых кулаков. Если бы кто попробовал причинить ей вред или обидеть, я бы его сразу убил!

Конечно, у меня имелись и другие близкие родственники — дядя Афанасий и тётя Агриппа, старшие брат и сестра моей мамы Софьи и тёти Арины, их одиннадцать детей и шестеро внуков. Да, сильно разрослись курские Переверзевы. Я и сам больше чувствовал себя Переверзевым, чем Куракиным. Так и в своей шестой гимназии мне почти четыре года пришлось ходить под этой фамилией. Только год, как я как бы раскрыл там своё инкогнито. Жаль, что отец оказался у бабушки Агнессы единственным сыном.

Так что, не такой уж я одинокий. Сейчас дядя и тётя были старше тёти Арины на восемнадцать и пятнадцать лет. Правда, я их почти не знал и оттого так близко, как маму Арину, не воспринимал. Да, родственники, и близкие, но как-то далёкие от меня. Хотя, когда я во время свадьбы тёти Арины встретился и поближе пообщался с приехавшими к нам племянниками и племянницами, то что-то такое кровное встрепенулось и в моей душе. Да, мы, можно сказать, и подружились, и признали друг друга родственниками, но мне всё же тётя Арина и Александра намного ближе, и я буду судить близких людей по отношению к ним. Пусть только кто попробует их обидеть! Как там, ага, их обидчикам точно пасть порву и моргала выколю! Не прощу и мстить буду! Они для меня очень дороги. И хочется быстрее увидеть детей мамы Арины. Их тоже буду любить сильно.