Вот пришел папаша Зю...
Шрифт:
В своё время они её не убили - на свою голову. Она всегда утверждала, что КГБ поступает глупо, сохраняя ей жизнь, и что в этом они ещё раскаются. Пожалуй, они раскаялись уже в день закрытия их «конторы». Теперь война будет не на жизнь, а на смерть. Вот только жаль, годы не те. Здоровье не то. Она не просто Старая Крыса, она Старая Больная Крыса. Но это будет её последний смертный бой и она, быть может, наконец погибнет.
Валерия Ильинична на прощание ещё раз с силой крутанула штурвал и, бросив в предрассветный туман воинственный клич дикарей
Три красных и две зелёных ракеты - условный сигнал. Аварийный сбор всей организации в их Гайд-парке - Пушкинской площади. Дальнейшее - по обстоятельствам.
Протрубив всеобщий сбор, Валерия Ильинична, напевая свою любимую песню « Ты только прикажи, и я не струшу, товарищ Время, товарищ Время», крышами пробралась на соседнюю улицу: у её подъезда наверняка уже дежурят «топтуны».
Митинг на Пушкинской был краток и лаконичен - и так всё ясно. Его лозунги просты и незатейливы:
НА БАРРИКАДЫ !!!
ДС - СНОВА ПОДПОЛЬЕ !
СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ !
БЕЙ КРАСНЫХ, ПОКА НЕ ПОБЕЛЕЮТ !
ЛУЧШЕ МЁРТВЫЙ, ЧЕМ КРАСНЫЙ !
СУШИ СУХАРИ: ПОВОД ОНИ НАЙДУТ
Домой Валерия Ильинична не вернулась. Лубянку и психушку ей больше не выдержать. Ей не двадцать лет. И не тридцать. Даже не сорок. Но с собой она всегда носила маленький чемоданчик с необходимыми вещами - бельём, книгами, лекарствами. Чемоданчик профессионального революционера.
С митинга Валерия Ильинична ушла в подполье.
Подполье находилось на даче Константина Борового, замаскированное под обычный погребок для дачных заготовок.
Валерия Ильинична понимала: здесь ей долго не продержаться, даже если отстреливаться, а последнюю пулю пустить в себя. Нужны глобальные и радикальные меры: смертный бой с красно-коричневыми и - мечта всей её жизни!
– Нюрнбергский процесс над ними.
Когда-то, ещё в студенческие годы, она организовала подпольный антисоветский кружок, и один из её подпольщиков обещал ей в случае чего Кантемировскую танковую дивизию - там служил его брат. Его брат служит там до сих пор - теперь комдивом. Она наводила справки. И помнила, что в нужный момент ей обещали ввести танки в Москву и захватить Кремль. Она всё оттягивала эту акцию, считая, что ещё не пришёл крайний случай. И вот, он пришёл. Её план, прямолинейный, как клинок, и прозрачный, как хрусталь. Ей нужна танковая Кантемировская дивизия!
На контрольно-пропускном посту (КПП) Кантемировской дивизии молоденький сержант, сладко позёвывая, дочитывал потрёпанную, Бог весть как очутившуюся в ящике стола, книжонку «Овод». Обычно в этот час на КПП тихо и спокойно: начальство разъехалось по домам, в части остались только дежурные офицеры. Напарник сержанта рядовой Непруха страдал животом и, вырвав прочитанную сержантом страницу, в очередной раз нырнул с головой в ближайший бурьян.
Что за слащавая романтическая белиберда!
– думал сержант о романе. Только от смертельной скуки можно такое читать. Ещё жарища стоит такая... Искупаться бы... Он ещё раз зевнул и захлопнул книгу.
Вдруг перед ним, будто из марева зноя, возникла весьма странная дама, достойных габаритов, в мощных очках и обёрнутая, как спросонья показалось сержанту, во флаг Соединённых Штатов.
«Штатовские диверсанты!» - пронеслось в сержантской голове. И одна рука его потянулась к телефону, другая - к кобуре.
– Не делайте глупостей, молодой человек, - низким голосом попросила дамочка.
– Уничтожить меня невозможно. Даже коммунисты в доперестроечную эпоху берегли меня как Старую Крысу из «Маленького принца» Экзюпери. Они периодически приговаривали меня к смертной казни, но всякий раз им приходилось меня миловать: ведь я была у них одна. Впрочем, вам этого не понять: вы уже иной формации. И слава Богу.
Обе руки сержанта вернулись на место, и он с любопытством уставился на дамочку. Только сейчас он рассмотрел, что это не американский флаг - это на ней такая футболка.
Тут дамочка увидела книгу на столе, и её очки слегка запотели.
– Мой любимый роман, - сентиментально призналась она.
– Соответственно, мой любимый герой. Всю свою сознательную жизнь старалась ему подражать. Вечная борьба, подполье, страдания, голод, холод, вдали от Родины, от возлюбленной, и - какая прекрасная смерть - от руки врага! Что может быть прекраснее, не правда ли, гер сержант? Пастораль! Об этом может только мечтать настоящий революционер! Одобряю ваш выбор, гер сержант!
«Бундесовская шпионка!» - предположил гер сержант.
Дамочка-Овод придвинулась совсем близко к сержантику и страстно но чётко произнесла:
– Мне крайне необходима ваша дивизия, гер сержант! Я надеюсь, вы не будете против, если я поведу вашу дивизию брать Кремль вместе с папашей Зю?
«Сумасшедшая!
– догадался гер сержант.
– Или на солнце перегрелась».
Но настроение его почему-то улучшилось, и он почувствовал расположение к Оводихе.
– Думаю, для вас не секрет, что к власти вернулись коммунисты?
– опять спросила Оводиха и направила на догадливого сержантика свои мощные линзы.
– Да мне что...
– развёл руками гер сержант.
– Мне лишь бы зарплату платили, да квартиру дали...
– В таком случае, гер сержант, жить будете в общаге по три семьи в одной комнате, а получать будете ровно столько, чтобы хватило на ширмочку отгородиться от семьи товарища. Кроме «Красной Звезды» и «На страже Родины» не увидите ни одной газеты, а за рассказанный приятелю анекдот не будете вылезать с гауптвахты. Это я вам обещаю при коммунистах, гер сержант!
Ещё через двадцать минут совершенно распропагандированный гер сержант пропустил Оводиху на территорию дивизии с подошедшим облегчённым Непрухой.