Вот так мы теперь живем
Шрифт:
– Здравствуйте, сэр Феликс, – сказал великий человек. – Я думал, вы пришли к дамам.
– Я был в гостиной, но решил заглянуть к вам на обратном пути.
Мельмотт немедленно подумал, что баронет пришел спросить насчет своей доли поживы, и тут же решил держаться сурово, даже, если потребуется, грубо. Он счел за лучшее на корню пресекать любое вмешательство в свою финансовую политику, полагая, что его положение в концерне это позволяет, и по опыту знал, что те, кто только храбрится, быстро пасуют перед хамским апломбом. Вдобавок у Мельмотта обычно бывало то преимущество, что он понимал игру целиком, а те, с кем он имел дело, –
– Я, конечно, очень рад вас видеть, сэр Феликс, и все такое, – сказал Мельмотт, поднимая брови, что, как знали все его партнеры, не сулило ничего приятного, – но обыкновенно я не занимаюсь делами по воскресеньям… и у себя дома.
Как же сэру Феликсу захотелось очутиться в «Медвежьем садке»! Он, безусловно, пришел по делу – по делу особого свойства, однако Мари говорила, что из всех дней воскресенье предпочтительнее, поскольку отец скорее будет в хорошем расположении духа. У сэра Феликса не было впечатления, что его приняли доброжелательно.
– Я не хотел вам мешать, мистер Мельмотт, – сказал он.
– Понимаю, что не хотели, просто счел за лучшее вас предупредить. Полагаю, вы пришли говорить про железную дорогу.
– О нет, конечно.
– Ваша мать в разговоре со мной выразила надежду, что вы усердно занимаетесь делами. Я ответил ей, что заниматься там нечем.
– Моя мать ничего в этом не смыслит, – ответил сэр Феликс.
– Как все женщины. Итак, чем я могу быть вам полезен, раз уж вы здесь?
– Мистер Мельмотт, я пришел… я пришел, чтобы… короче, мистер Мельмотт, я хочу посвататься к вашей дочери.
– Фу-ты ну-ты! Посвататься!
– Да, и мы надеемся, что вы дадите свое согласие.
– Так она знает, что вы ко мне обратитесь?
– Да.
– А моя жена – она знает?
– Я никогда с ней об этом не говорил. Возможно, говорила мисс Мельмотт.
– И давно вы промеж себя столковались?
– Я полюбил ее с первого взгляда, – сказал сэр Феликс. – Честное слово. Иногда я с ней говорил. Вы знаете, как такое бывает.
– Понятия не имею. Я знаю, как должно быть. Я знаю, что, когда речь идет о крупных суммах, молодой человек, прежде чем обращаться к девушке, должен поговорить с отцом. В противном случае он дурак, если хочет получить отцовские деньги. Она дала вам слово?
– Я не могу такого утверждать.
– Считаете ли вы, что помолвлены с нею?
– Нет, если она передумает, – ответил сэр Феликс, надеясь таким образом подольститься к отцу. – Разумеется, меня это чрезвычайно огорчит.
– Она согласилась, чтобы вы пошли ко мне?
– Да, в каком-то смысле. Разумеется, она знает, что все зависит от вас.
– Ничего подобного. Она совершеннолетняя. Хочет выйти за вас – скатертью дорога. Если ничего другого вам не нужно, довольно ее согласия. Вы баронет, если не ошибаюсь?
– О да, я баронет.
– И стало быть, у вас есть собственность. Вам не надо ждать, когда умрет ваш отец, и, полагаю, деньги вас не волнуют.
Это заблуждение сэр Феликс счел необходимым
– Не совсем так, – сказал он. – Я полагаю, вы дадите вашей дочери приданое.
– Тогда я не понимаю, отчего вы прежде не спросили меня. Если моя дочь выйдет замуж в угоду мне, я, разумеется, дам ей деньги. Сколько – сейчас не важно. Если она выйдет замуж в угоду себе, не думая про меня, я не дам ей и фартинга.
– Я надеялся, что вы согласитесь, мистер Мельмотт.
– Я еще ничего об этом не сказал. Может, и соглашусь. Вы человек светский, у вас есть титул – и, без сомнения, собственность. Если вы докажете, что ваших доходов хватит, чтобы содержать мою дочь, я по крайней мере об этом подумаю. Какая у вас собственность, сэр Феликс?
Что для такого, как Мельмотт, три-четыре тысячи годовых? Или даже пять-шесть? Так смотрел на дело сэр Феликс Карбери. Обладатель бессчетных миллионов не должен спрашивать о крохах. Однако вопрос прозвучал и был со стороны предполагаемого тестя вполне законным. Во всяком случае, на него требовалось ответить. На миг сэру Феликсу подумалось, что можно сказать правду. Да, в первое мгновение будет неприятно, зато худшее сразу останется позади. Мельмотт не сможет допросом с пристрастием затягивать его все глубже в трясину. Пусть даже прямой ответ покончит с его надеждами, но и мучениям тоже придет конец. Однако ему не хватило духа.
– Не очень большая, – ответил он.
– Не как у маркиза Вестминстерского, полагаю, – произнес жирный богатый негодяй.
– Да, не совсем такая. – Сэр Феликс выдавил жалкий смешок.
– Но ее довольно, чтобы поддерживать титул баронета?
– Зависит от того, как именно его поддерживать, – ответил сэр Феликс, оттягивая неизбежное.
– Где ваше фамильное имение?
– Наше старое фамильное имение – Карбери, в Суффолке, рядом с Лонгстаффами.
– Оно принадлежит не вам, – очень резко сказал Мельмотт.
– Да, еще не принадлежит. Но я наследник.
Человеку, родившемся и выросшему вне Англии, вероятно, труднее всего понять, как и титул, и собственность переходят вместе либо по разным линиям. Юрисдикция наших судов сложна, и устройство парламента тоже, однако правила, которым они подчинены, хоть и своеобразны, но просты в сравнении с двойным своеобразием титула и майората. Те, кто вырос внутри этой системы, усваивают ее вместе с языком, но иностранцам, приступившим к ее изучению в сознательном возрасте, она дается плохо. Мельмотту было жизненно важно понимать обычаи новой родины, а когда он их не понимал, то ловко прятал неведение. Сейчас он был озадачен. Он знал, что сэр Феликс – баронет, и потому считал его главой семейства. Еще он знал, что Карбери принадлежит Роджеру Карбери, и по названию заключил, что это должно быть старое фамильное имение. И теперь баронет объявляет себя наследником простого эсквайра.
– Так вы наследник? Но как он получил имение вперед вас? Вы глава семейства?
– Да, – соврал сэр Феликс. – Правда, имение отойдет ко мне лишь после его смерти. Долго объяснять.
– Он еще молод, если не ошибаюсь.
– Нет, молодым его не назовешь. Но и не особо старый.
– Если он женится и у него будут дети, то тогда?
Феликс решил осторожно сказать правду.
– Не знаю, как тогда будет. Мне всегда говорили, что наследник – я. И он вряд ли женится.
– А какова ваша собственность на сегодня?