Вовка в Троеклятом
Шрифт:
Узурпатор так и остался с открытым ртом, но в глазах явно присутствовал немой вопрос, так как колдун поспешил ответить:
— Это все арестованные…
— Абсолютно правильно, мой милый! — Подтвердил слова Хоттабыча появившийся следом Али Баба.
— Так точно! — чтобы не оставалось ни каких сомнений поставил окончательную точку тяжело дышащий в дверях Федот.
— А, где?.. — у Высокочтимого все-таки прорезался голос.
— Сбежали.
— Сие означает, как не пг'иског'бно мне это доводить до вашего сведения, все г'анее
— Погоди! Как же? Ты же обещал…
— Ви не выполнили свою часть обязательств. Чего г'ади я буду что-то делать для Вас?
— Щас узнаешь, — Емеля кивнул царедворцам и телохранителям.
Те послушно, дугой, лишая беса маневра стали медленно приближаться. Но время позволяло и прежде, чем исчезнуть, оставив после себя клубы дыма Луциберг с презрительной ухмылкой сообщил:
— Если у Вас будет что мне сказать, я сам найду Вас. Чем больше в Ваших г'уках окажется дг'узей Сантехника, тем быстг'ее мы возобновим наши пег'еговог'ы. Но ни в коем случае Ви не должны пг'ичинять вг'ед своим пленникам. Иначе последствия будут непг'едсказуемыми. И тогда…
Черт не стал договаривать, а предпочел издымиться, так как один из темнокожих воинов подошел слишком близко.
Емеля обвел взглядом своих приближенных. Спокойствие колдуна, воздушный поцелуй Али Бабы, беспомощно разведенные руки воеводы.
Наимудрейший молча наполнил самый большой кубок водкой (о которой почему-то в последний час совсем позабыл), одним махом осушил его.
— Пленников найти. Всех. Кого упустили и кого отпустили, — хозяин взглянул на Хоттабыча, — и без фокусов. Иначе… Гасан Абдурахман, про бутылочку помнишь?
Хоттабыч побледнел. Впервые после их знакомства Емеля назвал колдуна по имени. Тогда-то и состоялся их договор. Джинн все эти годы добросовестно выполнял свои обязательства, а, вот, Наимудрейший, по всей вероятности, свое обещание нарушил.
— Выполняйте!
Министры в мгновение ока исчезли из зала.
Емеля сделал вид, будто только сейчас заметил пленницу.
— Манька!
Та в ответ только моргала, рот на совесть был завязан шелковым платком.
— Кусаться, царапаться не будешь?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Освободите ее!
— Все-таки я предлагаю подождать, подумать и проверить за завтраком.
— Нечего тут думать. Вязать его, и все тут!
— Лучше вспомни, как он ест! Даже Пуха переплюнул!
— Из этого следует только один вывод: он является аномальным отклонением от своего вида. И никакого отношения к нам не имеет.
— Но ведь тогда получается…
— Правильно. Так и получается. Вини Пух — тоже аномальное отклонение от всех медведей или, того хуже, с какой-то целью старается походить на нас, высших существ этого мира!
— Тогда кто же является нашим прародителем?
— Не знаю. Может быть и никто. А, вдруг, мы, вообще, пришельцы оттуда? — Хряк ткнул копытцем в звездное небо.
— Значит, говоришь, аномалия?
— Ну, да. Точно так же, как у нас — Пятачок. Все свиньи, как свиньи, а он — выродок. Сколько не корми, все равно дохлый.
— И что будем делать?
— Вязать и сдавать. Исполнение желания — это не хухры-мухры. Такими возможностями не разбрасываются.
— Сейчас?
— Нет. Ночью все равно его сдать не получится, а, вдруг, дружки нагрянут? Утром дельце обтяпаем.
— Ну, тогда я пошел?
— Нет, Наф, не сейчас.
— Так моя очередь!
— Потерпи. Не гоже, чтобы из-за свиноматки срывались наши планы.
— Обещаю, вернусь до рассвета.
— Знаю я такие обещания!
— А ты мне свою очередь уступишь?
— Почему я? Пусть Ниф.
— Фигу! У него тогда два раза подряд получится. Сам уступай!
— Что мы спорим? Завтра у нас будет желание. Загадаем каждому по пять хрюшек и все дела.
— А если завтра Пух встрянет защищать Соловушку?
— Тоже повяжем!
— И скажем, что он тайный друг Сантехника.
— Может полжеланьице и за него перепадет.
Коварный план предательства был согласован и утвержден. Тайный совет, который проходил во дворе из-за опасения случайных свидетелей, завершился. Хозяева отеля, самодовольно похрюкивая, разошлись по комнатам, предвкушая благостные перемены завтрашнего дня.
— Так мы летим, или ты дальше спать будешь?
Я открыл глаза. Надо мной стояла Яга. Легкая усмешка на губах была единственным проявлением эмоций.
— Сейчас, — промямлил я, осипший от сна голос другим словом назвать было нельзя.
Хозяйка вышла. Я лежал на широкой кровати в просторной спальне. Рядом, на пуфике, лежали аккуратно сложенные джинсы и рубашка. Я вскочил, оделся.
Хорош, спаситель! Это ж надо было так опростоволоситься! Дело в том, что вчера за ужином, я как-то нечаянно переусердствовал с напитком, хотя специально на него не налегал. Само собой получилось. И, уверен, без всякой магии. Обыкновенное алкогольное опьянение. Только напиток был весьма ядреным и одновременно вкусным. Поэтому пилось легко, пьянелось быстро и неотвратимо.
Когда пришло время поговорить о делах, я уже достаточно набрался. И что плел хозяйке Чертогов, абсолютно не зафиксировалось в голове. Единственное, что хранила память — это отраженная в самоваре моя перекошенная рожа, в запале втолковывающая что-то своим собеседникам. Что именно я говорил не удалось бы вытянуть из меня самым изощренным мастерам пыточного ремесла, потому что я сам понятия не имел, о чем шла речь за ужином.
Но как бы там ни было, кажется моя пьяная болтовня, возымела требуемое действие. Не на прогулку же пролететься приглашала меня Яга.