Шрифт:
Вовка
– Вовка, Вовочка, иди ко мне, - молодая, но уже немного опустившаяся и нетрезвая девушка подзывала к себе карапуза лет трех, который что-то копал в песочнице. Малыш бросил совочек и побежал к ней, раскинув широко руки. Подбежав, он обнял ее и посмотрел ей в глаза, она поцеловала его, поправила на нем курточку и заговорила, плохо ворочая языком.
– Мне нужно сходить в одно место, ты играй пока здесь и никуда не уходи, слышал? – карапуз кивнул и сиганул обратно к своим песочным делам. Девушка огляделась и, увидев на соседней лавочке мужчину лет, сорока, гулявшего с дочерью, попросила:
– Вы не присмотрите за моим сыном, я быстро? – мужчина, молча посмотрел на нее, и она, посчитав,
Вовка, которому действительно уже исполнилось три года, увлеченно копал в песочнице тоннель, аккуратно складывая лишний песок на деревянный край. Отсутствие матери ни сколько его не волновало, за эти годы он уже привык к полной самостоятельности и в отличие от других детей чувствовал себя спокойно и комфортно. Гораздо хуже было когда, отец и мать вместе присматривали за ним. По своему опыту малыш знал, что тогда редко можно было спокойно поиграть, они, то смеялись и ласкались к нему, то бранились между собой, то просто ругали его неизвестно за что и всегда от них был резкий неприятный запах, который противно бил ему в нос. Одному можно было спокойно заниматься своими делами, не отвлекаясь на взрослых, и малыш наслаждался этим.
Мать его звали Марией, а отца Сергеем, они были хорошие люди, но очень любили выпить, и это сильно мешало им в жизни. Отца не брали на работу или если и брали, то он на ней долго не задерживался, за что Мария часто бранила его и называла нехорошими словами. Сама же Маша работала продавцом в торговом киоске у такого противного и страшного человека, что Вовка никогда не хотел идти к ней на работу, боясь встретить там его. Жили они в частном доме на окраине города, дом достался Вовкиному отцу по наследству, от его родителей, которые уже умерли, и давно уже нуждался в серьезном ремонте, но денег не было и поэтому, он постепенно разваливался.
Вовке нравился этот дом, особенно большой огород за домом, который в силу своей заброшенности, стал его личной игровой площадкой, единственное, что огорчало малыша, так это отсутствие собаки. У всех соседей были собаки и только в их доме собачья будка пустовала. Но и это было поправимо, Вовка подружился с соседским псом, огромной черной псиной неизвестной породы, про которую даже сам хозяин говорил, что не видал собаки злее. Только увидев кого-то постороннего из-за забора Цыган, так звали собаку, приходил в неописуемую ярость и готов был разорвать незнакомца на части. А Вовку он не только не трогал, но даже ластился к нему, медленно помахивая хвостом, когда тот совал ему через щель забора, что ни будь вкусное или просто чесал за ухом. Конечно, это было не совсем то, ведь малыш не мог ее выпустить побегать по пустующему огороду, но все-таки это была живая собака.
В детский сад Вовка не ходил, во дворы, как сегодня, родители брали его редко, поэтому он привык играть на большом огороде один и Цыган, был его единственным другом, просовывая свою черную морду в щель забора и участвуя, таким образом, в Вовкиных играх.
– Вовка, иди сюда посмотри, что я тебе дам, - малыш вздрогнул и повернулся на голос. Возле песочницы стояла его мать, в одной руке она держала небольшую бутылку пива, машинально придерживая свою сумочку, висевшую через плечо, в другой руке у нее было мороженное, излюбленное Вовкино лакомство. Ребенок радостно бросился к матери, схватил мороженное, руками, со следами песка, разорвал упаковку и зубами впился в белую мякоть.
Маша, умиленно глядя на сына, села на лавочку, привычным жестом открыла бутылку и сделала внушительный глоток. Мужчина на соседней лавочке неодобрительно посмотрел на нее, но ей было все равно. Она смотрела, как ее маленький сын с наслаждением поглощает мороженное, у нее была целая бутылка пива и еще выходной день впереди, она была довольна.
Ей было всего 23 года, хотя выглядела она уже гораздо старше. Когда то, когда еще была жива ее мама, у нее были планы, надежды, она даже пыталась учиться в техникуме, но все это рухнуло вместе со смертью мамы. Отец, который и при маме частенько выпивал, стал совершенно запиваться и потерял работу, по этому Марии пришлось бросить учебу и пойти торговать в киоск к Дамиру, толстому волосатому азербайджанцу. Зарплата была небольшая, даже с учетом того, что она научилась делать левак, денег хватало только на самое необходимое.
Вскоре она познакомилась со взрослым и как ей казалось брутальным молодым человеком. Звали его Сергеем, ему было 27 лет, у него был свой собственный дом и вообще он казался ей таким мужественным и симпатичным. Сергею она тоже очень понравилась и они стали жить вместе.
Разочарование не заставило себя долго ждать, Сергей оказался хоть и взрослым, но слишком инфантильным и не способным к самостоятельной семейной жизни. Прежде всего, у него не было работы, как он объяснял, это происходило от того, что он потерял паспорт. Чтобы получить новый, нужны были деньги, а денег не было, потому что нужна работа, одним словом замкнутый круг. Когда же Маша дала ему денег, он вернулся поздно, без паспорта, но совершенно пьяный. Это был его второй значительный минус, он, как и ее отец, очень любил выпить. Кроме того, он, как и многие люди, считающие себя непризнанными гениями, пытался отыграться, за свои неудачи, на домашних. Это выражалось в том, что он принципиально отказывался делать, что-то по хозяйству и не упускал случая напомнить, что это его дом. Из-за этого и из-за его нежелания работать между гражданскими супругами часто вспыхивали ссоры, которые заканчивались обычно пьяным сном мужа и слезами жены.
Единственное хорошее, что с ней случилось за последние годы, это рождение сына. Вовка стал для нее и целью, и оправданием, и самой большой радостью в жизни. Марии приятно было сознавать, что она кому-то нужна, что кто-то по настоящему любит ее и нуждается в ее заботе. Она с приятным материнским чувством смотрела, как ее малыш копошится в песочнице.
Порывшись в сумочке, Маша достала недорогой, но модный телефон, взглянула на время и стала собираться.
– Вова пойдем, уже пора домой, - позвала она и сама пошла к сыну. Вовка неохотно, отвлекся от песка, он еще не успел полностью обрушить выкопанный им тоннель, но спорить было бесполезно и он, взяв мать за руку, поплелся домой.
Идти домой это только так говорится, жили они на самой окраине города, в частном секторе и добираться туда надо было или на маршрутке, которые ходили довольно часто или на автобусе, которые неизвестно когда ходили. По этому, родители возили сына всегда на маршрутке, посадив к себе на колени, чтобы по возможности не платить за его проезд.
Он любил эти нечастые поездки, которые были для него чем-то вроде путешествия в далекие страны, когда ты сидишь, а за окном мелькают пейзажи, диковинные машины, высокие дома. Потом выходишь где-нибудь и попадаешь в новые места, знакомишься с детьми, играешь. Правда от долгой поездки, с ее монотонным покачиванием, его часто клонило в сон и нередко бывало, что когда надо было выходить, он уже спал, и матери приходилось его будить, а просыпаться без возможности понежиться еще несколько минут, всегда так неприятно.
Отец был дома, и сидя на продавленном диване, смотрел телевизор, единственное семейное развлечение. Был еще DVD-плеер, но месяц назад он сломался и теперь остался только телевизор, с его навязчивой рекламой.
Сергей был в хмуром раздражительном настроении, впрочем, как и всегда, когда бывал трезвым. Алкоголь помогал ему переноситься в прошлые времена, помогал почувствовать себя снова подающим надежды студентом химико-биологического факультета, когда перед ним открывалось столько, возможностей и тогда он всегда становился веселым и жизнерадостным. А в отсутствии алкоголя приходилось пользоваться слабым его заменителем – телевидением, оно тоже помогало отрешиться и не думать, можно было просто наблюдать сменяющиеся картинки, с готовым текстом и смыслом и так сидеть целый день.