Урфин 2. Новая власть

Холодное зимнее утро больше походило на ночь. Те же редкие мелкие звёзды, та же чёрная равнодушная тьма, единственное отличие – это дома усыпанные ярко светящимися окошками. И ещё люди, много людей, которые ехали в маршрутках, спешили пешком, разговаривали по телефону. Город медленно просыпался.

Юля, ещё не старая, а очень даже ничего женщина, в синем пуховике и чёрной с белыми полосками вязаной шапочке подходила к воротам больничного городка.

Высокие больничные корпуса смотрели мрачно, и от этих страшных похожих на пальцы чудовища зданий её сердце тоскливо

Юля поправила сумочку, плотнее натянула шапочку и ускорила шаг.

«Последний раз, сегодня последний раз… – с радостным упоением подумала она».

Эта мысль целебным бальзамом разливалась в сознании, успокаивала и согревала, Юля улыбнулась.

Она ненавидела больницу, точнее сказать не любую больницу, свою работу она любила, а именно ту, что называли больничным городком. С первого дня, как начала работать в кардиологическом отделении, Юля не знала покоя.

Уродливые здания, страшные пугающие коридоры, и гнетущая тяжесть предчувствия беды, которая наваливается на тебя, как только ты входишь на территорию больничного городка. Никогда раньше, а Юля медсестра со стажем, ей не приходилось с таким содроганием думать о своём рабочем месте. Просыпаешься утром и понимаешь – сегодня на работу, – от этой мысли холодеют конечности, и подступает тошнота, будто идёшь не на работу, а на собственную операцию. Никогда прежде она не испытывала подобного ужаса.

Юля любила работу постовой медсестры, любила пока не устроилась в больничный городок, вот где начинаешь понимать что работа – это тяжкая повинность. Особенно её пугал гулкий безлюдный туннель под корпусами, куда периодически всё-таки приходилось спускаться.

Но сегодня всё! Она отработает в этом ужасном месте последнюю смену, и прощайте злые стены, гнетущие мысли, жуткие подвалы…

Покрытая инеем дверь служебного хода тяжко заскрипела, Юля проскользнула внутрь главного корпуса.

– Здрасте! – вымученно улыбнулась ей пухлая санитарка Жанна.

Юля кивнула и, отогревая дыханием кончики пальцев, прошла к лестнице.

По знакомым ступенькам она поднялась на второй этаж и вошла в сестринскую.

– О, Юлька! Сегодня со мной, – воскликнула Татьяна, бойкая жизнерадостная женщина, которая обычно работала в другой смене.

– А Ольга где? – удивилась Юля.

– Мы с ней поменялись, у неё дела.

– Я сегодня последний день, – улыбаясь, сообщила Юля.

Работать с Таней ей нравилось, та умела облегчить жизнь не только себе, но и другим, а её жизнерадостность всегда передавалась окружающим, да ещё и последний раз, настроение у Юли поднялось.

– Девчонки не забудьте, сегодня ночью у Крошкина из третьей палаты криз был, я записала, но вы на обходе ещё скажите, – сменщица Ленка торопливо собиралась.

– Ладно, – подмигнула Юля, ей почему-то хотелось петь.

Работа завертелась и обычные неприятные ощущения, граничащие со страхом, как обычно отступили. Когда носишься с назначениями, ставишь капельницы, водишь по коридору больных, то не замечаешь гнетущей обстановки.

«Вот так тебе, гнусный городок, ухожу навсегда! – то и дело радостно вспоминала Юля».

День складывался весьма удачно, – опытная напарница, мало назначений, Вячеслав Фёдорович, её любимый доктор, – одним словом, лафа. В довершение ко всему позвонил Эдик и признался, что всё-таки любит, и это тогда, когда она думала, что всё, их отношениям конец! Нет, определённо жизнь налаживалась, будто с увольнением из городка из её жизни уходило всё плохое и мрачное, а приходило светлое и счастливое.

– Сходи этого, Крошкина, проведай, – голос Татьяны вывел Юлю из задумчивости.

– Ладно, иду, – Юля вязла тонометр и вышла из сестринской.

Проходя по коридору, она краем глаза заметила, что за окном темнее обычного, и несколько человек во дворе, почему-то, задрав головы, смотрят куда-то вверх.

«Странно, – подумала Юля, и от этой мысли в её душе образовалось какое-то тёмное пятно тревоги».

– Ну, как наш больной? – Юля с улыбкой вошла в палату к Крошкину.

– Вашими молитвами, – Крошкин, пузатый пожилой мужчина, с кряхтением сел.

Юля привычными движениями задрала больному рукав, наложила манжет, накачала воздух. Соседи по палате дипломатично молчали, хотя она спиной чувствовала, как Кирилл, самый молодой в третьей палате, с интересом наблюдает за ней. Он явно был к ней не равнодушен, значит она ещё о-го-го, и Юля вновь улыбнулась.

– Отлично, давление ещё высоковато, но уже гораздо лучше, – она с треском разъединила липучки манжета.

– Спасибо, доктор, – Крошкин со вздохом снова лёг на кровать.

– Юлия Андреевна, – подал голос Кирилл.

В душе ликуя и радуясь такому вниманию, Юля выдержала паузу и повернулась.

– Да, – как можно равнодушнее сказала она.

– А вы видели, что на улице происходит? – огорошил её Кирилл.

– Нет, а что там? – всем телом ощущая какой-то непонятный ледяной страх спросила Юля.

– Так говорят над нами какое-то странное небо, вот, – Кирилл ловко соскочил с кровати и протянул Юле планшет.

Перед глазами предстала странная тёмная картинка, Юля даже не сразу поняла, что это их главный корпус.

Кирилл ткнул в экран пальцем, планшет на несколько секунд задумался, а потом ролик начал воспроизводиться:

– …Странное, возможно, астрономическое явление мы можем наблюдать над больничным комплексом нашего пролетарского района, – возбуждённо сообщала ведущая. – Непонятная тёмная масса повисла в небе над больничными корпусами. Что это? Странное облако, промышленный выброс, преломление света? На этот вопрос учёные пока не дали ответа, надеемся, это выяснится в ближайшее время. А пока, десятки людей могут наблюдать, как чёрный густой, не то дым, не то облако, накрывает больничный городок, словно зонтом… – ведущая ещё, что-то говорила, но Юля дальше не слышала.

Ей вдруг сделалось страшно, по настоящему страшно, так страшно, что от ужаса все мысли заледенели, а ноги вдруг подогнулись и Юля села на чью-то кровать.

– Ой! Что с вами? – вскрикнул Крошкин.

– Извините, – Юля быстро опомнилась.

Она вскочила, машинально собрала тонометр, стетоскоп, кивнула Кириллу и выскочила из палаты.

С замиранием сердца Юля подошла к окну, за окном было по прежнему мрачно, и уже гораздо больше людей стояло, задрав головы.

Юле тоже хотелось взглянуть вверх, но почему-то она боялась, эта странная новость, которая, кажется, никого особо не беспокоила, представлялась ей самым ужасным, что только могло быть.